Дипа Анаппара - Патруль джиннов на Фиолетовой ветке [litres]

– Вот он, доходяга, – шепчет Фаиз. – Кажется, что гладильщик-валла с каждым шагом съеживается все больше.

– Мы должны что-нибудь сделать, чтобы положить этому конец, – говорит Пари. – Правда, Джай?

– Давайте сначала поговорим с одноклассниками Омвира, – говорю я, в основном потому, что мне страшно тратить деньги Ма. – Может, он рассказал им, куда собирается. Так и следует вести расследования.

Я смотрю на гладильщика-валлу и думаю про мамины рупии на крайний случай , которые я запихнул в пенал по черчению. В горле у меня комок, и кашлем его не вытолкнуть.

Одноклассники Омвира редко с ним видятся, потому что он почти не бывает в школе. Пари достает тетрадь и записывает то, что они нам рассказывают. Я кидаю взгляд в ее записи по делу – они полны вопросительных знаков:

♦ танцор?

♦ Ритик?

♦ Джуу? Мумбаи?

♦ Буги-Вуги Детки?

«Буги-Вуги детки» – это танцевальный конкурс на телевидении, но Омвиру необязательно ехать на кастинг в Мумбаи. Они устраивают просмотры повсюду, даже в городках со всего одним торговым центром, вроде того, что возле деревни Наны и Нани.

Одноклассники Омвира говорят, что его исчезновение – лучшее, что могло случиться.

– В следующий раз, когда мы его увидим, он будет в телевизоре. Восемь тридцать, субботний вечер, – восхищенно говорит один мальчик.

– На нем будет серебристая рубашка, – влезает другой мальчик, – и штаны золотого цвета.

Они старше нас, но глупее. Фаиз нам не помогает. Он играет в крикет в коридоре снаружи, подавая воображаемый мяч в сторону невидимого бэтсмена.

На собрании директор предостерегает нас от побега.

– По нашей школе распространяется эпидемия, – гремит он. – Дети думают, что их ждет жизнь знаменитостей, если они просто сядут на поезд до Мумбаи. Наверное, вам это кажется праздником: жизнь без учебы, без экзаменов, без учителей. – Тут кто-то улюлюкает, и все головы поворачиваются на звук. – Но вы просто не знаете про все ужасы, что ждут вас за этими стенами.

Я думаю о тетрадке Пари. Может, мне тоже нужно завести себе такую, но я ненавижу писать и делаю много орфографических ошибок.

– Правительство приказало закрыть все школы с сегодняшнего дня до вторника из-за смога, – добавляет директор. – Этот смог нас убивает.

Ученики радуются.

– Тихо, – говорит директор, и все радуются еще громче. Вот почему он не начал свою речь с самого важного объявления.

Когда собрание заканчивается, мы беспорядочной колонной расходимся по классам собирать сумки.

– Джай, нам нужно поехать в город сегодня, – говорит Пари. – Мы вернемся раньше, чем родители окажутся дома. Такого шанса больше не будет.

– Твоя мама будет плакать и кричать, если узнает, что ты пропала, – говорю я Пари. Это правда.

Мама Пари плачет из-за всего подряд: когда кто-то грустит в сериале по телевизору, когда Пари получает отличные оценки, когда у папы Пари простуда, и когда у нас в басти какой-нибудь чача или какая-нибудь чачи умирает от туберкулеза, или денге, или брюшного тифа. Множество болезней бродит по нашей басти, выжидая, чтобы ловить и убивать людей.

– Ма не узнает, – говорит Пари.

– Почему бы тебе не поехать с нами? – спрашиваю я у Фаиза, хоть и не хочу платить за его билет.

– Я же сказал вам, это джинн, – говорит Фаиз. – На Фиолетовой ветке вы его не поймаете.

– Да зачем джинну Бахадур с Омвиром? – спрашивает Пари.

– Джинны любят темные места, поэтому они затаскивают детей в пустые пещеры под землей, скалят длинные зубы и делают хрум-хрум-хрум, – говорит Фаиз.

– Это слишком глупо, даже для тебя, – говорит Пари Фаизу и поворачивается ко мне. – Джай, у тебя есть шанс провести настоящее расследование, а ты трусишь и сбегаешь.

– Я не боюсь ничего в этом мире, – говорю я, и это еще одна ложь.

Я боюсь бульдозеров, экзаменов, джиннов, которые, возможно, существуют, и затрещин от Ма.

Иногда он забывал, что «Кленовые башни» – это одно из хайфай-зданий, потому что внутренности у них гнили. Лифты скрипели, стены осыпались хлопьями краски, а грязные подгузники вываливались из мусорных баков в коридорах. Лестница, которой он пользовался, когда руки были нагружены тюками мятой или выглаженной одежды, пахла мертвыми крысами. Сбегая вниз по лестнице в этот раз, Омвир заметил смог, корчащий ему рожи сквозь стеклянные окна. За его темной завесой он не мог понять, жив или мертв мир снаружи.

Охранник у ворот небрежно досмотрел его, чтобы убедиться, что он ничего не украл, – этот ритуал остался с тех времен, когда «Кленовые башни» начали свою жизнь как первое из хайфай-зданий в этом районе, опьяняющее свежей краской и обещанием богатства.

Теперь его жителями стали обиженные молодые люди с офисной работой, на которой, как они, вероятно, думали, им недостаточно платят, и пенсионеры, чьи дети работали за границей и нанимали медсестер из агентств, чтобы те каждую неделю заходили проведать родителей.

Омвир заглядывал в дома к молодым и старым, и, хотя они не были богаты, бедны они тоже не были. Полные или худые, с пальцами, что щелкали от нетерпения или держались за трости, с глазами, мутно-белыми от катаракты или голубыми от контактных линз – большинство из них поспешно прогоняли его, как только он брал их мятую одежду на глажку или возвращал ее еще теплой от угольного утюга его отца. Те несколько раз, когда люди его просили подождать в дверях, они делали это лишь для того, чтобы проверить свои брюки, рубашки и блузки, а также нижнее белье и нательные майки, которые некоторым тоже нужны были выглаженными по причинам, которые, как Омвир надеялся, ему никогда не придется узнать. После этого, удовлетворенные, что на одежде не осталось следов золы или пепла, они позволяли ему уйти.

Его отец волновался, что гладильщики-валлы выходят из моды, как вышли городские телефоны, государственное телевидение «Дурдаршан» и магнитофоны, и велел Омвиру не обращать внимания на их эксцентричность. В своей ветхой палатке, открытой всем ветрам, он пытался тягаться с опрятными прачечными-автоматами, удобно расположенными в торговых центрах с кинотеатрами-ресторанами-магазинами, а также со всякими «Дхоби Гхат» и «Дхоби Хаат» [29] Огромные прачечные на открытом воздухе, занимающие целые кварталы в индийских мегаполисах. Стиркой занимаются преимущественно индусы из касты неприкасаемых. , у которых были загадочные сайты в интернете и которые предлагали круглосуточные услуги по стирке и глажке, а еще – красивую упаковку.

Его же отец для сохранности заворачивал выглаженную одежду в чистые, но изношенные покрывала, вроде того, что Омвир сейчас повязал на плечи как плащ. Иногда его отец обещал своим клиентам вешалки и биоразлагаемые пластиковые чехлы, но Омвир знал, что эти обещания невыполнимы. Всегда меланхоличный, по колено в долгах, отец ждал очередной беды с терпением цапли, неподвижно стоящей в мутной воде.