Галина Гончарова - От стажера до ведьмы [= День и ночь] [litres]

– Иришка, привет.

– Иван Петрович, здравствуйте. Что случилось? – уточнила Ирина у непосредственного начальства.

– Ничего хорошего.

Это Ирина и так поняла. Стал бы ее начальник в законный выходной беспокоить без хорошего, жирного такого и гадкого повода? Нет, не стал бы.

– Слушаю внимательно?

– Исеков, Евгений Николаевич тебе знаком?

Ирина даже не задумалась.

– Да. Я его проверяла по подозрению в торговле пиротехникой без лицензии. И несовершеннолетним. Помните, случай на нашем участке, учительницу чуть не угробили?

– Этих так просто не угробишь.

Ирина поморщилась.

Участковых тоже. И врачей. И вообще… есть такое слово – солидарность. Мало ли кого просто так не убьешь, это не повод все проверять на практике.

– С ним что-то случилось?

– Да. Можешь подъехать на Савеловскую, семнадцать?

– Это у нас где? – задумалась Ирина.

– Заброшенный завод. Знаешь?

– Найду.

Ирина отложила книжку и принялась одеваться. Эх, накрылся выходной.

Останки завода печально догнивали в центре города. С одной стороны его уже откусили под склады, с другой отрос гипермаркет. А центр пока еще стоял неприкаянным.

Ирина легко попала на территорию через старые ржавые ворота, помахала удостоверением и была пропущена дальше.

Интересно, что тут случилось, если столько народу нагнали? Человек двадцать по территории бродит, о, а вот и ее шеф!

– Приехала? – порадовался Иван Петрович. – Пошли, покажу… Кстати, у тебя желудок крепкий?

– Железобетонный. Могу в морге шашлык трескать, – похвасталась Ирина.

И такое было в ее жизни. Правда, голодна она была настолько, что слопала бы даже тараканов в сахаре.

– Ну-ну…

Иван Петрович подхватил Ирину под локоть и повел к гаражу.

– Тут и нашли. Бомжи переночевать хотели, но это даже для них слишком оказалось. Один и шепнул охранникам в гипере, а те уж нам позвонили.

– Хм?

Гараж… вонял. Если в морге воняло, то тут было еще хуже. Ирина даже не бралась определить эту смесь запахов.

А уж тело… Ох!

Наверное, что-то такое устраивал со своими жертвами Джек-Потрошитель. Вскрытая грудная клетка и живот, вытащенные потроха, пентаграмма…

– Сатанисты?

– Х… их знает, – коротко отозвался начальник. – Может, и просто мудаки какие поразвлекались. Помнишь, на кладбище недавно…

– Так вроде ж там нашли…

– Это чем хорошим не заразишься, а такая пакость, она завсегда последователей найдет, – философски отозвался начальник. – Посмотри, это – он?

Ирина честно посмотрела в лицо трупа.

М-да…

Больше торговать пиротехникой Женечке не придется. И жениться он не сможет. И…

– У него собака есть. Может, Феде позвонить?

Начальник посмотрел с тоской во взгляде.

– Что за собака?

– Кавказец. Гаррик.

– Ну, позвони. Вдруг да пристроите.

Собак ему было жалко больше, чем людей. Ирине – тоже. А еще она оглядывалась по сторонам. Не просто так.

Ведьминским взглядом.

И видела то, чего не осознавал никто из присутствующих.

Это – не простое убийство. Это ритуальное жертвоприношение, именно с целью получения силы. Выкачивания ее из донора с его последующей смертью.

Ох, ёпт!

Но почему Евгений? Почему на территории ее участка?

Ответы она получила, как только вышла за ворота. Ее не стошнило, но свежим воздухом подышать очень хотелось.

Телефон затрещал, Ирина вытащила его, не глядя, провела пальцем.

– Да?

– Если не успокоишься, следующим будет твой Женечка.

И только гудки в трубке полетели.

Ирина уставилась на телефон, как баран на новые ворота.

Она бы и рада. Но…

Вот объясните, где, когда и кому она перешла дорогу?

Нет ответа.

Ирина положила себе узнать насчет звонка в компании сотовой связи и набрала Федин номер. Парень отозвался почти сразу и заинтересовался.

– Кавказец? Чистопородный?

– Не знаю, – растерялась Ирина. – На стандарты породы я его не проверяла… Может, там уши или глаза не такие…

– Надо съездить, посмотреть. У знакомого как раз питомник, он еще от одного хорошего производителя не откажется.

– А если зверюга не премиум-класса? Или как это правильно называется?

– Не суть важно. Пристроим, на улице не бросим. Хотя элитному производителю живется лучше.

– Ладно. Тогда сначала к нам, за ордером, а потом к потерпевшему, – кивнула Ирина.

А что еще делать?

Если собака крупная, она на улице, как правило, не выживает. Ей нужно больше пищи, а где ее искать? И вообще, животное жалко.

Оформить бумаги удалось быстро, Иван Петрович тоже животных любил и жалел. А потому и трех часов не прошло, как Ирина оказалась вновь в знакомом дворе.

Протокол, понятые – соседи, аж вибрирующие от любопытства, слесарь, вскрывающий замки – ничего нового. И собака, лежащая возле своего вольера.

Гаррик словно все уже знал. Лежал, положив голову на передние лапы, смотрел почти человеческими тоскливыми глазами… Жалко. Хоть и дрянь был Исеков, а для собаки – родная душа. Это же не только они для нас, еще и мы для них…

– Гаррик, – пожалела собаку Ирина. – Бедолага…

Погладила, тихо рассказала, что хозяин, увы, погиб, но его никто не бросит…

Гаррик слушал. И когда Федя отстегнул его от будки, даже не дернулся.

– Слушай, может, у него поводок есть? И намордник какой?

Ирина кивнула.

Надо посмотреть. С одной стороны, конечно, расхищение чужой собственности. С другой…

А вы «кавказца» по городу выгуливать не пробовали? Есть народ, который и от левреток шарахается и верещать начинает. И осудить их за это нельзя.

На собаке не написано, что у нее замечательный характер, а укусы все болят. И заживают плохо. И из детства могут быть воспоминания…

А тут – овчар, весом килограммов семьдесят, как бы не больше! Федя на него сегодня не рассчитывал, хорошо хоть Найда, как умная собака, никакой агрессии не проявляла. Скорее, наоборот.

Ирина ведьминским чутьем понимала, что собака… жалеет Гаррика?

А почему нет?

Такое тоже бывает. Кто сказал, что собаки глупые? Тут все, как у людей. Есть умные, есть дураки… Последних меньше, но они активнее и заметнее. Найда явно умная.

Вот и не скалит зубы, не рычит, а сидит смирно рядом и сочувственно смотрит на Гаррика. И тот не дергается.

– Сейчас, понятых приглашу, – решила Ирина. Кивнула людям, мол, проходите, и пошла в дом.

И встала на пороге.

– Мать твою!

– Твою мать, – ответно поддержали хор понятые. И было отчего, ох, было…

Недаром Евгений никого не хотел приглашать в дом. Странности начинались с порога.

Ладно еще бордовые обои, черный пол и фиолетовый потолок – дело житейское. Черная мебель с золотом – тоже, о вкусах не спорят, равно как и об их отсутствии.

Но – украшения.