Джон Маррс - Пассажиры [litres]

Она заметила, что Джуд единственный из Пассажиров смотрит на свой монитор спокойно, словно уже смирился со своей участью. И снова узнала в его глазах печаль, отнюдь не объясняющуюся нынешними обстоятельствами. Что же вынудило его переселиться в машину?

– Давайте разрядим обстановку и поглядим, что наши друзья в соцсетях имеют сказать по поводу последнего оборота событий, а, Кэдмэн? – пригласил Хакер.

– Среди родителей наблюдается массовая паника, как и следовало ожидать, – начал тот. – И многие угрожают нарушить ваше предупреждение и забрать детей из школы немедленно. – Сняв очки, он улыбнулся. – Вот видите, за что я люблю моих коллег – пользователей соцсетей. Несмотря на угрозу жизни их детей, они все равно первым делом считают нужным поделиться своими страхами со всем миром, прежде чем бросаться спасать своих малюток. Сперва поделись, а после реагируй. Я это обожаю.

– А о нас что-нибудь есть? – поинтересовалась Мюриэл, нервно теребя свои наручные часы, пока Кэдмэн и его команда сканировали входящие данные.

– Конечно, я тут обобщаю, но, судя по всему, им не нравится цвет жакета Фионы; имя Мэттью в тренде с хэштегом #док_секси; тысячи призывают к смещению Джека с поста; находят голос Мюриэл «раздражающим» и «плаксивым» и считают Либби «сердобольной снежинкой с чудовищным вкусом в обуви».

– Серьезно? – вопросила Либби и скрестила руки, даже не зная, какая критика оскорбила ее больше. – Два человека погибли от бомб в машинах, и жизни тысяч детей подвергаются угрозе, а они твитят о моих туфлях?

– Однако они в чем-то правы, – не смутился Кэдмэн. – Как я понимаю, их вам подарили?

– Нет, не дарили.

Похоже, Кэдмэна это удивило.

– Советую вам воспринимать соцсети как реку. У нее один исток, но чем дальше она течет, тем больше петляет в разные стороны. Некоторые новые русла быстро пересыхают, другие начинают течь своим путем. У каждого свое мнение. Вы можете лично отправиться в каждую из этих школ, собственноручно дезактивировать каждое из этих взрывных устройств и единолично спасти жизни каждого Пассажира. Но какой-нибудь «тролль» в муниципальной квартирке в Хакни с секущимися волосами и татушками с орфографическими ошибками все равно будет сетовать, что вы отбросили женские права на десяток лет назад, потому что сделали это, будучи одетой в юбку.

Либби охватило негодование. Она хотела лишь вырваться из этой комнаты, вернуться домой, свернуться калачиком под пуховым одеялом и больше никогда не думать о беспилотных авто.

– Прошу вас, – обратилась она к Хакеру, – просто положите этому конец. Вы уже доказали, что беспилотные авто далеко не так непогрешимы, как нам твердили. Так что вам уже нечего доказывать.

– Я и не говорил, будто хочу что-то доказать, Либби.

– Тогда какой же смысл в этом во всем?

– День за днем мы позволяли распоряжаться нашими жизнями решениям, которые принял вместо нас искусственный интеллект. Вы ведь так считаете, не правда ли, Либби? Что мы столь пренебрежительно относимся к своему собственному существованию, что охотно отдали себя на волю ИИ, сотворенного людьми, но неспособного к сопереживанию, сочувствию или нравственным суждениям. Вы считаете, что мы изъяли человечность из человечества?

– Я не хочу, чтобы приблуды думали за меня.

– Но вы такая же рабыня ИИ, как и любой другой. Откуда мне известно о марше протеста, в котором вы участвовали в Лондоне против Билля о дорожной революции два года назад?

– Я… я… не знаю.

– А оттуда, что ИИ и связанные с ним технологии поведали всё, что мне надо знать о том, кто вы и во что верите. Данные транзакций по вашей кредитной карте в ваших наручных часах поведали мне, где и когда вы приобретали билеты на поезда туда и обратно и в какое время они велели вам сесть на поезд. Они также проинформировали меня, какую столовую вы просили своего виртуального ассистента порекомендовать для ланча и название бара, куда вы отправлялись выпить после того. Ваш фитнес-трекер поведал, сколько времени вы работали ногами, сколько совершили шагов и сколько километров покрыли, уровни вашего адреналина и насколько подскакивал ваш пульс, когда вы достигали своего места назначения на Даунинг-стрит. Ваш мобильный телефон сообщил мне имена и номера друзей из вашей адресной книги, с которыми вы совершали эти посещения, музыку, которую вы слушали по пути домой, и насколько глубоко спали в ту ночь. Даже сейчас я знаю, что ваш холестерин стабильно на уровне 3,8 и овуляция у вас начнется через три дня. В ходе этой беседы частота ваших сердечных сокращений подскочила до 133 ударов в минуту, а ваш индикатор стресса сейчас показывает восемь баллов из десяти. Вы почти не ели сегодня утром, так что ваш уровень электролитов истощен и вам нужно закапать какие-нибудь смягчающие капли в свои пересохшие глаза.

Либби испепеляющим взглядом воззрилась на серебряное кольцо на пальце со встроенным фитнес-трекером, словно его сотворил сам дьявол. Должно быть, Хакер добрался до данных, которые оно собирает. Принялась крутить его, пока кольцо не стронулось с места, потом, скривившись от натуги и боли, стянула его через костяшку и запустила им через всю комнату.

– Вы собираетесь поступить точно так же со своим телефоном, планшетом, смарт-часами, кредитными и дебетовыми картами? – полюбопытствовал Хакер, и лицо Либби зарделось. – Вы не доверяете технике и ИИ на ошибочном основании. Не следует ли мне продемонстрировать всем остальным, что повлияло на вашу ненависть?

Либби сморщилась, в точности зная, что за этим последует, но будучи не в силах это предотвратить.

Либби невольно напружинилась, собираясь с духом перед неизбежным. На самом большом из экранов бирмингемская Монро-стрит появилась в точности такой, какой ей и запомнилась.

Джек тоже чутьем уловил, что предстоит.

– Как он до этого добрался? – насторожился он. – Деликатные материалы должны удаляться из открытого доступа и стираться.

– Больше ничего не исчезает, – Кэдмэн развел руками. – Всё где-нибудь да есть. Всё приватное в конце концов становится публичным.

С ракурса статической камеры, закрепленной над виниловым козырьком магазина, Либби увидела себя, двумя годами ранее шагающей к объективу. Ей припомнилось, что тот день начинался с самого заурядного летнего утра. Солнце стояло высоко в безоблачных небесах, но было не настолько ярким, чтобы заставить надеть темные очки. Ласковый ветерок играл подолом ее платья в цветочек.

Дорога впереди сворачивала, и Либби переходила от магазина к магазину, разглядывая витрины, вызывавшие ее интерес, и минуя оставившие равнодушной. Полдюжины ароматических свечек, купленных на распродаже, оттягивали ручки сумки-тоут, висевшей у нее на плече. Либби задержалась перед цветочным магазином. И до сих пор помнила травянистый аромат, исходивший от оранжевых хризантем в ведрах с водой перед магазином.