Джон Маррс - Пассажиры [litres]

В глубине души Либби до сих пор бурлил гнев. Она уже давно смирилась с тем, что была марионеткой, но даже не догадывалась, насколько далеко зашла ложь. И чувствовала себя теперь круглой дурой.

– Но почему конкретно я? Вокруг миллионы женщин, разделяющих мои взгляды.

– Но они не разделяют того, что роднит тебя и меня.

– То есть? – подняла брови Либби.

– Придя сюда, ты спросила, почему я выбрал именно это место. Судя по тому, что я выяснил, собирая твои данные, тебя сформировали три события. Сначала ты нашла тело брата, потом твой хахаль обрюхатил другую женщину, а потом ты стала очевидцем гибели трех человек на этой дороге. Одно из этих событий нас роднит.

– Не поняла.

– Три поколения женщин, умерших у тебя на глазах прямо за этой дверью, были моей женой, моей дочерью и моей матерью.

Попятившись на шаг от Ноа, Либби затрясла головой.

– Это твоя очередная ложь, правда? – выпалила она. – Ты омерзителен!

Не давая ему шанса оправдаться, развернулась и зашагала к двери. У нее за спиной заскрежетали по полу ножки стула. Напружинившись всем телом, Либби покрепче сжала рукоятку ножа.

– Не уходи, – попросил Ноа. – Пожалуйста! – И впервые за вечер она расслышала в его голосе подобие отчаяния. Этого оказалось довольно, чтобы заставить ее застыть на месте. – Я сказал, что ты заслуживаешь правды, и это и есть правда. Клянусь.

– Я тебе не верю, – покачав головой, Либби обернулась и увидела его стоящим. Что-то мешало ей сделать последние несколько шагов, чтобы покинуть кафе. И вдруг ее осенило, откуда она знает имя Ноа Харриса. Не он один умеет хранить секреты. Этот она до поры до времени придержит при себе.

– Стефени, Грейси и Мэри; моя жена, дочь и мама. Я был на работе, когда мне позвонила медсестра из больницы Королевы Елизаветы, чтобы сообщить, что они пострадали в ДТП. И лишь приехав туда, я узнал, что потерял всех троих.

– Их имена были в общем доступе, – безучастным тоном заявила Либби.

Ноа поднял со стола телефон, попросил операционную систему открыть папку и направился к Либби, вытянув руку, чтобы передать ей аппарат для ближайшего рассмотрения. Она снова стиснула нож и попятилась на три шага. Ноа, огорченный ее опасениями, положил телефон на ближайший к ней столик и вернулся на свое место.

Внутри Либби нашла десятки альбомов, каждый битком набитый семейными фотографиями. Пролистала папки, открывая их наугад. В одной были снимки Ноа в отрочестве с мужиком постарше и молодой женщиной, которая при ней в более зрелом возрасте попала под машину – надо полагать, мать Ноа. В других папках лежали свадебные фотографии, снимки их медового месяца и фото новорожденного ребенка и Ноа.

– Посмотри видео, – настаивал он, и Либби нажала на кнопку воспроизведения. В первом ролике Стефени сидела на скамейке в саду, баюкая дитя. Голос ее принадлежал той самой женщине, которую Либби успокаивала на Монро-стрит. Либби никогда не забудет ее предсмертных вдохов; та лишь хотела знать, что дочь не пострадала.

Либби помешкала, прежде чем заговорить снова:

– Сожалею о том, что с ними случилось, но это не объясняет твою роль в захвате и почему ты причинил вред такому множеству невинных людей.

– Это не должно было случиться. Никто не должен был умереть. Все просто… пошло вразнос… в общем, события совершенно вышли из-под моего контроля. Я не мог его остановить.

– Кого?

– Алекса.

– Это еще кто?

– Мой брат.

– И какова же была его роль?

– Он был одним из тех, кого вы звали Хакером.

– Твой брат был Хакером? – медленно проговорила она.

– Одним из Хакеров. Хакер был вовсе не одним человеком. Голос, который вы слышали, был создан речевым синтезатором – искусственным воспроизведением человеческого голоса. Горстка людей – мужчин и женщин разного возраста, говоривших с разными акцентами, диалектами и на разных языках – по очереди диктовали, что должен сказать Хакер, а другие управляли тем, что вы видели на экранах. Чтобы с успехом довести дело до конца, потребовалась глобальная людская сеть. Прошу тебя, может, сядешь, чтобы я мог объяснить?

Либби помедлила. Снова оглянулась через плечо на дверь за спиной и решила, что если почувствует какую-то угрозу со стороны Ноа, то вполне успеет добежать до двери раньше, чем он доберется до нее. Ослабив хватку на рукоятке ножа, выбрала стул в паре столиков от него. Потом, скрипнув зубами, постаралась не расклеиться на глазах у того, кого когда-то так жаждала увидеть вновь.

– Я должен начать с самого начала, – повел Ноа. – В сороковых, во время Второй мировой войны, мой дедушка основал бизнес, делавший двигатели для армейских автомобилей. Потом тот с годами диверсифицировался и перешел к нашему папе. Когда мы с Алексом окончили университет, то начали работать на него компьютерными программистами, создававшими софт и разрабатывавшими хард – радары, датчики ориентации и лидары для машин Пятого уровня. У папы наклевывался контракт на много миллионов фунтов на поставки программного обеспечения и камер для автомобилей экстренных служб. Это была величайшая сделка в истории нашей компании. А поскольку Британия должна была стать первой страной, полностью перешедшей на автономники, планировались глобальные продажи нашего софта и систем. Через годы после Брексита [23] Б р е к с и т, или выход Великобритании из Европейского союза (сокр. Брексит, англ. Brexit: от Britain («Британия») + exit («выход»)) – прекращение членства Великобритании в Европейском союзе. нас еще потряхивало, но это означало надежную работу для наших шестисот работников. А потом раз, – Ноа щелкнул пальцами, – и все накрылось.

– Почему?

– Мы были готовы к запуску – у нас имелись и штат, и технологии, и мы расширили свои площади. Именно Алекс заметил изъян в софте, разработанном другими, над которым мы тогда и пахали. Вроде крохотной лазейки в заборе, но все-таки лазейки. Это означало, что так называемое надежное, не поддающееся взлому программное обеспечение теоретически можно было взломать. Мы сообщили об этом, и нас заверили, что уязвимость устранят. Потом, за неделю до подписания контрактов, объявилась конкурирующая компания из Индии, перехватив у нас контракт более дешевым тендером. Мы шли на уступки, пока не уравняли цену с ними, но они повторили этот номер, и все было кончено. Мы работали бы в грандиозный минус. Так что правительство отдало контракт им. Мы были уверены, что индийцы не в состоянии предложить лучший продукт, чем мы, – и оказались правы. Поскольку когда декомпилировали их софтину, она оказалась идентичной нашей. Индийцы украли нашу работу, и единственное место, где они могли ее получить, – от кого-то из правительства.