Сергей Спящий - Время terra incognita [СИ]

— Как объяснить?

— Честно. Не искажая и самого маленького факта.

— Ладно — с сомнением согласился мальчика: — Попробую ваш метод. А вы не забудете написать в школьный совет?

— Не забуду — успокоил Мотылёк: — Собирайте лампы и по домам. Провожать надо?

— Мы воины! — гордо заявила девчонка: — Ребята, может оставим одну лампу? Темно уже.

— Спасибо за свет, товарищ — улыбнулась Наташа: — Идите уже, воины. Надеюсь, вашими противниками будут пространство и опасности дальнего космоса, а не другие люди.

Вряд ли все мальчишки согласились бы с Наташей, но послушно разошлись. Тарлан задержался, посмотрел в глаза Мотыльку и — наверное показалось — кивнул. Потом потрусил следом за ушедшей ватагой, на всякий случай, присматривая за человеческими детёнышами.

— Ёлки мне в палки — сказал Мотылёк: — Честно слово, Тарлан сначала вывел ту кампанию на нас, чтобы мы снялись с места, а затем привёл сюда, чтобы мы урезонили «знающего как лучше» человека. Этот пёс будет умнее нас с тобой.

— Преувеличиваешь — возразила Наташа.

— Да нет же. По мне: Тарлану можно хоть завтра советское гражданство выдавать. О чём они там, в институте генетического конструирования, думают. И куда смотрит товарищ Акронов?

— А зачем Тарлану гражданство и формальное признание разумным существом. Прав ему и так хватает. Только обязанностей добавится. Думаю, он здесь полностью счастлив. Зачем ему что-то менять?

Покачав головой, Мотылёк взял оставленную детьми специально для них лампу.

Идти к городу минут двадцать. Даже меньше, если отсчитывать начало города от складов для необработанной руды. Шли молча. Наташа видела, как любимый мнётся. Смотрит на неё, когда ему кажется, что она не видит. Хочет спросить, но не решается.

Зевнув, Наташа остановилась: — Спрашивай уже.

— Что спрашивать?

Наташа ждала и Мотылёк решился. Зачем-то посмотрел себе под ноги, поднял глаза, отвёл, поднял снова и выдохнул: — А я, по твоему, воин?

Наташа захлопала глазами. Мотылёк продолжал: — Всю чернореченскую битву провалялся в медикаментозном сне. Последний раз тренировался в стрельбе ещё в институте, на «военке». И вообще…

Дальше терпеть она не смогла и засмеялась.

— Я сказал глупость?

— Глупость. Как ты можешь сомневаться? — начала объяснять очевидное, как ей казалось, Наташа: — Воин не обязательно ложится спать с штурмовой винтовкой и берёт штурмом города. Есть и такие, кто штурмуют ещё неоткрытые законы природы и, вместо лунных баз, осаждают неподдающуюся решению проблему. Подавляющая часть воинов созидатели и лишь малая часть совершенствуется в разрушении, чтобы все остальные смогли стать творцами и созидателями.

— Точно? — спросил Мотылёк.

Ох уж эти мужчины, улыбнулась Наташа. Вслух сказала: — Я люблю тебя. Не будь ты воином, я бы тебя не полюбила.

— Знаешь, что я решил? — спросил Мотылёк.

— Что?

— Возьму Коня, поеду в Москву и выбью из них дополнительные вычислительные мощности. Хоть сколько-то, но выбью. Мне уже раз десять обещали всемирную поддержку, лишь бы скорее выдал результат. Придётся напомнить о тех обещаниях. Ставить в заклад свою голову мне не привыкать ещё с Чернореченска. И, кстати, я тоже люблю тебя.

— Кстати, спасибо!

— За то, что люблю?

— Нет, за это не благодарят. Просто спасибо. И даже не тебе, любимый. Не делай такие грустные глаза! Всему миру спасибо за то, что он есть и за то, что так бесконечно прекрасен. Нашей стране спасибо, нашей прекрасной стране.

— Прекрасно — заметил генерал. Разговор проходил на третьем подземном уровне ноквсиловского убежища, куда генерал военно — воздушных сил, Коулман, прибыл с инспекцией. Лампы под потолком светили, как маленькие солнца. Стол был такой широкий, что на нём можно спать и не свисали бы ни голова, ни ноги. В кресле за огромным столом сидел генерал: широкоплечий, с бычьей шеей, мощными руками и крупными ладонями, белокожий потомок смеси английской и португальской ветвей.

На стене, как положено, висел портрет действующего президента в рамке из драгоценного змеиного дерева. За ним спрятана, как положено, звуко и видеозаписывающая аппаратура. Сейчас выключенная. Коулман лично убедился в этом. Он занимал достаточно высокую должность, чтобы не слишком опасаться внимания отдела нравственного и политического контроля. Говорить можно было свободно или почти свободно, потому как полностью свободно говорить нельзя никогда и ни с кем. Это Коулман уяснил ещё зелёным лейтенантом ВВС соединённых штатов. Отчасти поэтому и сумел забраться столь высокого.

— Прогнозы аналитиков стали гораздо точнее. Особенно радуют их выводы относительно событий, которые должны вот — вот начаться. Так понимаю возросшая точность прогнозов заслуга искусственного интеллекта?

— Либерти всего лишь инструмент — поправил генерала курирующий работы по созданию искусственного разума человек из ЦРУ: — Только дикие русские считают интеллекты равными себе субъектами. Мы с вами понимаем, что награждать нужно исключительно людей, управляющих сколь угодно интеллектуальным, но всё же инструментами.

— Я вас понял — отрезал Коулман: — Награды не обойдут отличившихся. Только скажите: насколько можно доверять этому прогнозу?

На стол легли распечатки. Документы высшей степени секретности сохранялись в «твёрдом» виде, после печати удаляясь с электронных носителей.

— Степень точности предыдущих прогнозов не падала ниже восьмидесяти процентов — осторожно заметил цэрэушник.

— Я спрашиваю не о точности предыдущих прогнозов, а о правдоподобности последнего! — вскипел генерал. Мощная шея покраснела. Впрочем Коулман успокаивался также быстро, как и вскипал: — Надеюсь вы понимаете, насколько это серьёзно? Эти данные будут доложены президенту США и совету национальной безопасности Мы не можем ошибиться!

Человек из центрального разведывательного управления спокойно выдержал требовательный генеральский взгляд. Ему прекрасно известно, что ошибка в делах такого уровня будет стоить карьеры, а, возможно, и жизни. Но и взлететь можно очень высокого. Любой политический кризис в первую очередь возможность для стоящих на нижних ступенях суметь подняться повыше. А текущий кризис уже сейчас можно считать крупнейшим за последнее столетие.

— Позвольте объяснить?

Коулман кивнул.

— В области многофакторного анализа искусственный интеллект на порядок превосходит лучшие аналитические отделы и даже специально выведенных халифатом «провидцев».