Александр Тестов - Украсть миллиард [СИ]

— Ты сегодня слишком великодушная, — агент Колибри неодобрительно покачала головой, — с чего бы это?

— Карлу лучше, — пояснила фрау Тальберг, — я набралась наглости и позвонила в больницу в одиннадцать вечера. И мне ответили: он пока без сознания, но состояние стабильное и прогноз, в целом, благоприятный.

— А-а… тогда прощаю, — Колибри пристальнее всмотрелась в блондинку в короткой джинсовой юбочке и жакете, не сходившемся на великолепной груди, и пробормотала, — и в самом деле, славная девочка.

Меж тем шоу продолжалась. Блондинка стояла на тротуаре и всматривалась в перспективу пустой улицы так, словно вот сейчас должна была разойтись ткань пространства и появиться Экзибет, который «прокачает» ее розовую тачку, превратив ее в монстртрак. Но вместо него появился какой-то пацан на велосипеде. Он деловито давил педали, слушая плейер, и небольшой рюкзачок, видимо, с нетбуком, подпрыгивал за его спиной. Блондинка взмахнула рукой. Пацан остановился.

Анна откинулась на сиденье автомобиля. За городской квартирой Манфреда они следили по очереди, но ближе к ночи агент Колибри позвонила и сообщила, что нарисовалась ассистент и нынешняя любовница великого химика, Урсула Венс. Что она забыла в квартире шефа? Анна немедленно схватила велосипед и через десять минут была здесь. И вот они обе, отчаянно борясь со сном, в тесной машине тихо доходили уже больше десяти часов… когда фройлен Венс, наконец, решила появиться.

— Похоже, девушка нашла себе персонального спасателя, — пробормотала Анна.

— Похоже, где-то я его уже видела, — в тон ей прошептала напарница, — вот только не вспомню, где…

— Родина прикажет — вспомнишь. И не только это, — оптимистично заверила Анна.

Пацан аккуратно припарковал свой велосипед, не забыв пристегнуть, хотя улица по-прежнему была пуста, ободряюще улыбнулся девушке, забрался в «мини», сделав это гораздо ловчее хозяйки. И, буквально, за пять минут выехал с парковки, не задев даже зеркала рядом стоявших машин.

Совершив доброе дело дня, он собрался, было, выйти, но благодарная блондинка что-то прощебетала, парень секунду подумал, потом согласно кивнул и переместился на пассажирское сиденье. Пышногрудая Урсула Венс плюхнулась на водительское место и «мини» отчалил, весь в «пошлых розочках».

— На сколько отпустим? — деловито поинтересовалась Анна Тальберг, — метров на пятьдесят?

— Да хоть на сто пятьдесят, — пожала плечами агент Колибри, — теперь она никуда не денется, если что — через спутник отследим. А вот парень этот…

— Да он тут совершенно случайно, — отмахнулась Анна.

— Случайно можно наступить в собачье дерьмо, а не сесть в машину к пособнице террориста, — отрезала Колибри.

— В Мюнхене легче случайно сесть в машину в сторону Ирака, чем вляпаться в собачье дерьмо, — флегматично заметила Анна.

— Рада за вас, — фыркнула Колибри, — но маяк ему на велосипед все-таки поставь. Маяки еще есть, в программе резервных каналов навалом, почему бы не подстраховаться. Стереть его всегда успеем.

— Как скажешь, — Анна пожала плечами и уже приготовилась выйти, как вдруг Колибри резко дернула ее за руку.

— Ты что?

— Смотри! — Колибри показала подбородком на поворот, откуда выруливал такой же одинокий велосипедист.

— И что? — удивилась Анна, — мужик как мужик. Вполне, кстати, симпатичный.

— И этот симпатичный мужик следит за нашим спасателем…

— Да с чего ты взяла? Тут велосипедистов — прорва, даже старухи на великах ездят.

— Смотри дальше, сама увидишь, — агент Колибри демонстративно отвернулась, словно была настолько уверена в своих выводах, что ее совершенно не интересовало, каким образом они подтвердятся. Но хватило ее ненадолго. Уже через полсекунды она отбросила гонор и вцепилась взглядом в Крысу, которого потеряла еще в Бельгии.

Полжизни, прожитые «на неметчине», похоже, ничуть не повлияли на характер Марии Менкель, в девичестве, Смеловой. Я это почувствовал еще тогда, когда она меня прикрыла в полицейском участке: без слова, лишь мельком взглянув в мою сторону. Мгновенно просекла ситуацию и поступила так, как никогда не поступила бы добропорядочная немка — хладнокровно солгала представителю власти.

Сейчас ей тоже ничего не пришлось объяснять. Она закурила «суперлегкую» сигарету, стряхнула пепел в первую попавшуюся кружку и решительно сказала:

— Среди моих студентов того, кто мог бы сляпать бомбу «на коленке» нет. По уровню знаний это могли бы быть трое: Дитер Шайне, Клаус Штурмфогель и Гизелла Браун. Но Дитер трусоват, Клаус — немец до мозга костей и скорее укусит себя за локоть, чем даже перейдет улицу в неположенном месте. А Гизелла… Умная девочка, но ленива до крайности, таких не берут в террористы. Вернее, — усмехнулась Мария, — они сами не идут. Там же шевелиться надо.

— Меня интересует вот этот паренек, — сказал я, протягивая Маше телефон, на который Кролик мне скинул несколько фото нашего подозреваемого.

— Гюнтер? — поразилась Маша. Ее большие очки подпрыгнули на переносице. — Да никогда в жизни! Этот балбес и непроходимый сачок с амбициями Билла Гейтца, но без его мозгов, смог бы смастерить разве что хлеборезку, да и то лишь под дулом пистолета. И, кстати, она бы ничего не разрезала. У парня обе руки левые.

— А если бы кто-то другой дал ему бомбу? Он согласился бы пронести ее на борт самолета?

— За приличные деньги — запросто.

— Но значит…

— Ничего это не значит, — докурив, Маша загасила бычок в кружке и немедленно потянула из пачки вторую сигарету, — то, что произошло в самолете… это был ювелирный взрыв. Понимаете, направленный взрыв — это не просто высшая математика, это искусство. Наитие! Его нельзя просто тупо рассчитать ни на каком компьютере. Его нужно чувствовать кончиками пальцев, как хирург чувствует скальпель, музыкант — струну, как классный «медвежатник» чувствует сейф!

Мария раскраснелась, очки сползли на нос и синие глаза, не прикрытые броней толстенных стекол, засияли неземным светом, как очи Магдалены.

— Красивые сравнения, — усмехнулся я, — особенно последнее.

— «Красота — это взрыв!» — Мария взмахнула рукой, чуть не сбив собственные очки. Но тут же опомнилась, поправила их и снова попыталась превратиться во фрау Менкель. — Проблема в том, что есть лишь один человек, который мог бы придумать и подготовить ТАКОЙ взрыв. Струя огня под давлением пробила перегородку и повредила систему управления рулями. А должна была пробить топливный бак. Если бы это был другой самолет.

— Откуда вы знаете? — удивился я.

— Из газет, — хмыкнула Мария, — кресло, под которое террорист положил бомбу — ежу понятно, куда он целился, там же больше рядом нет ничего подходящего. Но — одна бутылка! Одна! Пол-литра. Ни одно вещество, известное на сегодняшний день, не может дать такой эффект при таком объеме. Даже галитропалион…