Павел Корнев - Дым, линзы и патентованный глушитель Максима [рассказ с AT]

Смита на первом этаже не оказалось, и это всё упрощало.

На улице Линч сразу свернул в боковой проход, но до задворок «Трёх листков» не дошёл. Перебраться через высокую ограду с пиками нечего было и рассчитывать, поэтому убийца сорвал крышку с одной из бутылок, и уверенным броском отправил стеклянный сосуд в распахнутое окно второго этажа. Негромко звякнуло, на улицу повалили клубы едкого серого дыма.

Ирландец подпрыгнул и втолкнул вторую ёмкость меж прутьев решётки на окне первого этажа. Тут же раздался женский визг, пронзительный и полный страха; счёт пошёл на секунды. Убийца перешёл на бег, зашвырнул в игорный дом последнюю бутылку и подхватил панический крик:

— Пожар!

Пожар! Пожар! Пожар!

Когда Шон выскочил к парадному входу, туда со всех сторон уже сбегались привлечённые шумом прохожие, а вышибалы кашляли и тёрли слезящиеся глаза, надышавшись вонючего дыма — безвредного, но крайне едкого.

Взлетев по ступеням, Линч беспрепятственно миновал охрану и, предусмотрительно задержав дыхание, ступил в задымлённый коридор. Навстречу попался кто-то из публики, следом пронеслась беспрестанно кашлявшая разносчица. Ирландец пропустил их и побежал по коридору, стремясь укрыться в облюбованной нише, прежде чем на улицу ринутся остальные посетители.

— Пожар! — кричали уже на все лады, где-то вдалеке затрезвонил колокол пожарной гвардии.

Линч перескочил через кресло и укрылся за портьерой. Там натянул на лицо маску, и висевшая в воздухе пелена сразу потеряла свою непроницаемость, а приоткрытый вентиль баллона позволил наполнить лёгкие чистым воздухом. Глаза немного пощипывало, но и только.

Тогда Шон достал Веблей-Скотт и снял его с предохранителя, а миг в коридор хлынули спешившие на выход посетители. Паникующая толпа помчалась мимо его укрытия; толкаясь и мешая друг другу, люди спасались бегством едва ли не вслепую.

Бесцветно-серые фигуры убийцу не заинтересовали. Смита среди них не было.

По крайней мере, ирландцу хотелось думать, что жертва не была застигнута тревогой со спущенными штанами на местной гулящей девке и не спасалась бегством, позабыв о приличиях и, что гораздо важнее, — об одежде. Но даже если и так — с верхних этажей пока ещё никто не спускался, лишь вывалился с лестницы какой-то судорожно-кашлявший толстяк. Следом сбежала тройка весёлых девиц; они с визгом промчались мимо приютившей убийцу ниши в одном исподнем.

Шон Линч даже не взглянуд на их прелести и правильно сделал: миг спустя в коридор шагнул крепкого сложения парень с револьвером в руке. Дым ещё больше сгустился, даже через алхимические стёкла ирландец разглядел лишь размытый силуэт и скорее угадал, нежели различил, что громила прикрыл низ лица какой-то тряпкой. Да ещё оружейная сталь характерно блестела в свете электрического освещения.

За первым охранником появилась пара его коллег; они поддерживали под руки грузную и обмякшую фигуру. Смита.

Ирландец не гадал, он знал это наверняка. Пиджак жертвы горел для него кирпичным и красным. Линзы алхимического стекла позволили проникнуть за дымовую завесу и высветили цветную клетку; взгляд убийцы сфокусировался на цели.

Без этого в заполонившем игорный дом дыму Шон Линч никогда бы не рискнул стрелять с такой дистанции, пришлось бы сокращать дистанцию и ввязываться в непредсказуемую перестрелку.

Устроить бойню в узком коридоре мог любой уличный головорез; ирландцу платили вовсе не за это.

Охранники потащили Смита по коридору, и убийца поднял перехваченный двумя руками пистолет. Клетки пиджака жертвы своей невыносимой резкостью отпечатались на сетчатке его бесцветных глаз. Сиятельный видел цель, а талант и алхимические линзы позволяли оценить разделявшее их расстояние. Большего не требовалось.

Указательный палец утопил спусковой крючок, Веблей-Скотт дёрнулся, и сразу у Смита подломились ноги и он начал оседать на пол, повисая на руках телохранителей. Сам выстрел грохнул не слишком сильно и затерялся в царившем кругом гвалте, охранники даже не поняли, что произошло, и уж тем более на него не обратили внимания толпившиеся на улице зеваки.

Затвор с лязгом вернулся на место и дослал новый патрон, Линч выстрелил вновь. К этому времени геометрию кирпичных и красных клеток нарушило растекавшееся по ткани пятно алой крови, но убийца вновь не промахнулся.

Задыхавшиеся в дыму охранники слепо тянули за собой подстреленного клиента, тот коленями скользил по полу, голова с глубокой залысиной упала на грудь. Шон поднял прицел, отправил последнюю пулю в плешивую макушку и сразу рванул на выход.

Когда телохранители заподозрили неладное, убийца уже сорвал с лица маску, сунул её вместе с пистолетом в саквояж и выскочил на улицу. Опухшие глаза слезились, а лицо покраснело, он ничем не отличался от бедолаг, выбегавших из дома до того. Никто не обратил на стрелка никакого внимания, никому и в голову не пришло его задержать. Выстрелов на улице просто не расслышали, всё заглушил гомон толпы, крики и жалобы пострадавших да звон пожарного колокола.

Шон Линч быстро протолкался через зевак, перебежал через дорогу и скрылся во дворах. К тому времени, когда на место преступления прибыла полиция, он был уже далеко.

Сразу домой ирландец не пошёл. Вместо этого прогулялся по набережной, с наслаждением вдыхая свежий воздух, напился воды из уличного фонтанчика, там же умылся, прогоняя неприятную резь в глазах. Потом перешёл через Ярден, постоял посреди реки у новой вставки в ограждение моста Эйлера, разбросал детали разобранного пистолета. И только после этого отправился к себе.

Шон Линч уже отпер дверь и шагнул в подвал, когда подсознательным наитием уловил некую неправильность. Он тотчас замер на месте и сунул руку в карман с револьвером. В комнате витал тонкий аромат дорого табака. Нет, никто не курил там в отсутствие хозяина, подобным образом пахла одежда курильщика. Столь лёгкий запах способен уловить лишь тот, кто не курит сам.

Ирландец не стал выяснять, кто именно и зачем поджидает его внутри, быстро развернулся и замер, наткнувшись взглядом на четыре бездонных провала ружейных стволов десятого калибра.

— Брось! — потребовала смазанная фигура, слегка качнув лупарой.

Шон послушно разжал пальцы, револьвер упал под ноги, с глухим стуком ударился о коврик и отлетел к стене.

— Развернись! — последовал новый приказ.

Ирландец повиновался и лишь тогда понял, что показалось ему странным в размытой фигуре. Головной убор! Точнее — фуражка. Полицейская фуражка!

Линч едва не застонал от досады в ожидании удара по затылку.

Полицейский! Он должен был догадаться! Если иудеи нанимают ирландца, чтобы никто ничего не заподозрил, они должны быть уверены в его молчании. А продажному полицейскому ничего не стоит навсегда успокоить прихваченного на горячем убийцу.