Майкл Салливан - Коронная башня. Роза и шип (сборник)

Когда Амрат наконец достиг подножия лестницы, музыка смолка, и все преклонили колено.

– Добро пожаловать в мое скромное жилище, друзья, – произнес он громким голосом, отразившимся от стен. – Прошу, встаньте. – Он помолчал, выжидая, пока стихнет шелест. – Сегодня мы пируем в честь изобилия, которое Марибор и Новрон послали нам в этом году. И они действительно были щедры. Каждая провинция сообщает об излишках, и не только на полях, но и в лесах, ведь дичь тоже была обильной. Грядущая зима взаправду будет веселой и спокойной. Однако сегодня наша радость вдвойне сильна, поскольку мы также празднуем назначение нового канцлера. Сына графа Суонвика, который женился на недавно скончавшейся сестре моей супруги, что делает его герцогом хартии, того самого человека, который всего три года назад завоевал Серебряный щит и Золотую лавровую ветвь, не говоря уже о том, что стал Мастером меча на Большом турнире. Человека, который, по словам моей собственной супруги, обладает языком Валина, телом Пикеринга и отважной целеустремленностью Эксетера!

Раздался смех.

Амрат потребовал стакан вина и оглядел толпу.

– Кстати, где мой свояк?

Собравшиеся принялись оглядываться.

– Здесь, ваше величество.

Амрат заметил руку нового канцлера, взметнувшуюся над морем голов, и все повернулись к нему. Король поднял стакан. Гости, у которых были напитки, последовали его примеру.

– За нового лорда верховного канцлера, его превосходительство Перси Брагу!

– За Перси Брагу! – эхом откликнулся зал.

Все чокнулись, выпили и зааплодировали.

Музыканты на галерее заиграли снова, когда Амрат и Анна двинулись через зал. Все равно что переходить реку вброд, подумал король. Каждый хотел завязать с ним беседу, которая непременно начиналась с лести и заканчивалась просьбой. К счастью, праздник был местным событием. Насколько знал Амрат, присутствовали только меленгарские аристократы. Слабое утешение, ведь они тоже были весьма назойливыми, но зато не придется терпеть имперские разговоры. Услышав еще хотя бы одну речь о необходимости централизованной власти или о том, что королевства вроде Меленгара являются оскорблением в глазах Новрона, он, скорее всего, кого-нибудь придушит. В этом заключалось одно из преимуществ подобных мероприятий: никаких мечей. В комнате, полной невооруженных людей, Амрат был не просто королем – он был Медведем .

Амрат с Анной присоединились к Лео возле очага. Пикеринг сидел на столе, вытянув ноги и упершись сапогами в ближайший бочонок сидра. В зубах он сжимал длинную глиняную трубку.

– Чувствуй себя как дома, – шутливо рявкнул Амрат, хлопнув его по сапогам.

– Уже чувствую, Медведь.

– А где Белинда? Я думала, она приедет.

Лео встал, чтобы ответить королеве.

– Они с Ленарой отправились к ее матери в Глостон. Та болеет.

Судя по выражению его лица, речь шла не об обычной простуде.

Сзади раздались громкие голоса.

– Щит принадлежал Корнику, – заявил Конрад Ред Хефту Джерлу, срываясь на крик.

«Только не это», – подумал король.

Два соседа, граф Западной марки и граф Лонгбоу, сошлись над бочонком сидра. Обоим было за сорок, седеющие старые петухи, начистившие перышки в честь торжества. На каждом был изысканный дублет, и каждый щеголял прической, которая совершенно ему не шла. Этим людям пристало сидеть в грязи, положив босые ноги на спину охотничьему псу. Амрат полагал, что руку к их внешности приложили жены.

– Он принадлежал Хинджу, – ответил Хефт Джерл, граф Лонгбоу. По массивности он не уступал Конраду и сейчас расплескивал сидр из кружки, поскольку не мог говорить, не жестикулируя.

– На нем была гора! – настаивал Конрад, зачерпывая сидр и пытаясь захватить кусочек яблока.

– Никто не знает, что на нем было.

– Вскрой могилу – и увидишь. – Конрад поймал яблоко и ухмыльнулся.

– Никто не будет копаться в священных могилах моих предков!

– Священных? Это просто старые кости… и щит, щит с гербом в виде горы, щит Корника Реда!

– Это не станет правдой лишь потому, что ты постоянно об этом болтаешь. Кроме того, гора стала вашим семейным гербом… когда?

Хефт посмотрел на Амрата.

– Вы ведь не можете снова спорить об этом всерьез? – спросил король.

– Это их восьмая кружка, – хмыкнул Лео. – Чего ты хочешь?

– Уже восьмая?

– Они рано прибыли.

Амрат вздохнул, и не потому, что два графа увлеклись сидром, а потому, что, дожидаясь супругу, сильно отстал в этой гонке.

– Вам нужно найти другой предмет споров, хотя бы ради того, чтобы внести немного разнообразия для тех из нас, кому приходится слушать. Как насчет реки Риббон?

Хефт посмотрел на короля, озабоченно стирая капельки слюны с дублета. Видимо, его предупредили не портить одежду. «Во что мы превратились? – Амрат почувствовал приближение старой депрессии. – Мы были мужчинами. А стали куклами, которых наряжают женщины».

– А что насчет нее? – спросил Хефт.

– За прошедшие столетия ее русло сместилось. В результате один из вас приобрел землю, а другой – потерял. Этот повод намного разумней того древнего спора.

– Это всего лишь земля, – возразил Конрад. – А тут речь идет о чести моих отцов. Фланг потерял вовсе не Корник Ред. А Хиндж Джерл.

– В каждой истории упоминается щит с красной горой, вытесненный из битвы, – заявил Хефт.

– Поезжай в Дрондиловы поля, – посоветовал Конрад. – И взгляни на картину рядом с хартией. Хиндж Джерл держит щит Корника! Корник одолжил его ему, когда щит Хинджа сломался. Если перестанешь упрямиться, признаешь, что все твое семейство состояло исключительно из трусов, и вскроешь проклятую могилу, мои предки будут отомщены.

– Ты пьян, – сообщил Хефт, и Амрат улыбнулся, глядя, как пошатывается сам граф Лонгбоу.

– Гербом Хинджа был молот!

Конрад хлопнул рукой по молоту, вышитому на безнадежно запачканном дублете Джерла. Хлопнул сильнее, чем требовалось. Восемь кружек крепкого сидра сделали свое дело.

Джерл оттолкнул Конрада, но не заметил то, что видели все остальные, не успевшие выпить восемь кружек сидра: Джерл был слишком пьян, чтобы правильно оценить расстояние, и не хотел ничего дурного, однако его толчок оказался неудачным, и Конрад потерял равновесие. Он отшатнулся, зацепил бочонок ногой и сел на задницу, разлив полную кружку сидра и в процессе лишившись желанного кусочка яблока. Все в зале расхохотались, за исключением Конрада.

Конрад Ред всегда отличался вспыльчивостью – как и все Реды, – и ему не требовалось напиваться, чтобы оскорбиться, когда его выставляли на посмешище. Мечи были под запретом, однако кинжалы считались украшением. Конрад думал иначе. Его остекленевший взгляд сфокусировался – насколько это было возможно – на Хефте Джерле.