Олег Казаков - Просто динамит

«Дзз — з—з — з! Дз — з—з — з! Проснись уже! Дз — з—з — з! Дз — з—з — з! Уже должен был прийти в норму! Просыпайся!»

— А? Кто здесь? — Мак очнулся, медленно выходя из тяжелого и тут же забытого сна и возвращаясь к реальности.

На пороге дома кто — то разговаривал. Парень прислушался.

— Как он? — Это был голос дедушки.

— Спит целый день, даже не поел, — отвечала мать.

— Еще бы, такое потрясение, — глухо прозвучал голос деда.

— А что у него с лицом? — с тревогой в голосе спросила мать.

— На него упал ворон — лазутчик, — пояснил дед. — Как бы не зацепило парня…

— Ты думаешь?..

— Пока не знаю, надо бы кровь взять на анализ. — Мак не понял, о чьей крови говорил дед. — Я все голову ломаю, откуда взялся ворон.

— А?.. — Мать хотела что — то спросить, но дед ее перебил:

— Нет. В пещере точно не было ничего такого. Но Мак сказал, через деревню кто — то проехал?

— Да, какой — то странник, вроде сказочник. Странно, что он поехал на север: там же нет городов…

— Ага, подозрительно, — согласился дед. — Через нас мало кто ездит, а тут вдруг остановился, пообщался с мальчишкой. А потом появилась эта птица. Очень подозрительно…

— И как нам быть? — обеспокоилась мать.

— Приглядывай за пацаном, понаблюдаем пока. Ворон что — то искал или кого — то, — произнес дед со значением, выделяя последние слова, — но не его же… Может, обойдется. Если что — то странное заметишь, не перечь ему, все равно не поможет…

Мак завозился на кровати, закашлялся, поднялся. В комнату вошла встревоженная мать.

— Ты в порядке? — с беспокойством в голосе спросила она, глядя на парня своими все еще красивыми глазами, только чуть — чуть окруженными легкими, похожими на гусиные лапки морщинками.

— Да. Все хорошо, — отозвался Мак. — Поесть бы, что — то я проголодался.

— И то правда, скоро стемнеет, а ты с утра не поевши. Пойдем на кухню. — Мать вышла, подросток побрел следом за ней, разминая на ходу затекшие ноги.

Миска с кашей и стакан горячего молока придали пацану бодрости. Облизывая ложку, он мельком глянул в окно, на закат.

— А чего деда приходил? Я слышал, вы разговаривали…

— Беспокоился о тебе: не каждый день птицы на голову падают, — улыбнулась мать, убирая со стола.

— Ага, точно. Я на поле пришел, а все овцы в небо смотрят, представляешь? Я рядом прилег, а там высоко — высоко летало что — то, а тут орел как ух! Как налетит! А эта в небе как закричит! А потом на меня как хрясь! И прямо по лицу! — Мак торопился пересказать утреннее происшествие, видение которого как будто до сих пор висело перед его глазами. — А я подскочил, ее в сторону отбросил, а птица такая, э — э—э — э! И сдохла! Только она сначала на меня глазом с линзой щелкнула и плюнула прямо в царапины на лице…

— Плюнула? — обеспокоилась мать. — Ты что — то почувствовал?

— Нет, я сразу к речке побежал и все смыл! — поторопился утешить ее Мак. — А потом просто голова немного кружилась. Но я сначала эту ворону деду отнес…

— Да, он рассказал, — кивнула мать, возвращаясь в свое обычное спокойное и усталое состояние.

Мак оглядел кухню, как будто первый раз ее видел, и его взгляд остановился на досках с изображениями каких — то мужчин в углу на полке.

— Мам, а ты ведьма? — неожиданно спросил парень. — Кузнец тебя так назвал как — то давно…

— Чего это я ведьма? — удивилась женщина. — Нет, может быть, для кого и ведьма, для кузнеца нашего, например, нечего за мной было ухлестывать… А так я обычная крестьянка… сейчас.

— А раньше была ведьмой? — допытывался Мак.

— Да не была я никогда ведьмой. Это же наследственное, дар там передается от бабки внучке или как — то так. И это на всю жизнь, от дара нельзя избавиться. У нас разве висят по углам мешочки с сушеными лягушками, кроличьи лапки, пучки лечебных трав?

— Нет, лягушек нет, — согласился Мак. — А лук висит связками. И чеснок.

— Так то лук, мы его сами выращиваем, сами храним и сами едим, — вновь улыбнулась мать. — А чего вдруг ты спросил — то?

— А если ты не ведьма, а сейчас крестьянка, — Мак на секунду задумался, мысли медленно ворочались в еще не проветрившихся после сна мозгах, — то кем ты была раньше?

— Раньше? — Мать посмотрела на него с недоумением. — Раньше… Раньше мы жили в городе. Я училась, мы были из старинного и известного колдовского рода. Потом начался мятеж. Мы уехали, осели в этой деревеньке… Я оставила прошлую жизнь далеко позади. Теперь мы обычные крестьяне…

— Так ты все — таки была колдуньей? А деда тоже колдун? — заинтересовался Мак.

— Нет, он биохимик и микробиолог…

— Это магия жизни?

— Да, можно и так сказать. Теперь он просто агроном. — Мать вздохнула, видимо вспомнив что — то из прошлого.

— А я тогда тоже колдун?

— Балабол ты, а не колдун. На колдуна учиться надо, а у нас тут и школы — то нет… Хорошо, дед вас учит читать, писать и считать, но этого мало.

— Учиться… — Мак замолчал, уставившись в угол.

— А что это тебя на разговоры потянуло? — спросила мать.

— Да так, настроение у меня сегодня такое, — пробормотал Мак. — А ты вот иногда стоишь и на образа смотришь… Молишься, что ли?

— Какие образа? — Мать посмотрела на полку в углу. — Это портреты президентов, которые выиграли войну с Империей и подняли страну с колен. Их до сих пор все помнят и уважают за заслуги перед Отечеством. Ладно, сиди пока, я пойду скотину да птицу проверю да ворота запру.

Женщина вышла из кухни, хлопнула входная дверь в сенях. Мак продолжал сидеть, задумчиво глядя на лики президентов. «Дз — з—з — з! Я уж думал, вы никогда не закончите болтать!»

— Кто здесь! — Мак вскочил с места, с тревогой оглядываясь по сторонам.

«Ты же только что на меня глядел!»

— Ты президент?

«Еще чего! Отодвинь Сальвадориуса в сторону, этого, который в центре!»

Мак подошел к полке и подвинул один из портретов, за ним прямо у стены лежал холщовый мешочек.

— Я разговариваю с мешком? Я сошел с ума?

«Еще нет, но если не поторопишься, то сойдешь! Бери скорей мешочек! И прячь!»

Мак протянул руку и взял что — то твердое и тяжелое, круглое на ощупь, завернутое в обычную ткань.

«Поставь Сальвадориуса на место, а то заметят! И пойдем отсюда! Быстрее давай!»

— Да кто ты такой, чтобы мною командовать!

«Потом объясню, твоя мать возвращается, пора валить!»

— Кого валить?

«Не кого, а куда. Пойдем в сад, там поговорим!»

В дом вернулась мать, вошла на кухню, неся в фартуке несколько яиц, осторожно выложила их в миску.

— Мам, я пойду в саду посижу, что — то душно, подышу там свежим воздухом, — сообщил ей пацан.

— Да иди… — Мать не обратила внимания на его взъерошенный вид — и так устала за день от переживаний и повседневной работы.