Венедикт Ли - Nовое Vремя [СИ]

– Так вот, как ты ее погубила!

И сухо добавила:

– Временами ты бываешь очень подлой.

Тоже мне, судья нашлась! Когда это было – считай, два поколения назад. Ты не обязана была пушинки сдувать с агрессивного и неумного ребенка!

Надо было сразу сказать это Лоре. Развести руками, слезу подпустить. Вместо этого ты отпрянула от нее, как ошпаренная. А Лора шарахнулась от тебя, как от чумы. Славно поговорили. Когда Сонгер к тебе пришел, он не зря испугался. Рожа у тебя была такая, словно сейчас из окошка вниз головой выпадешь. Ага, держите карман шире. Не дождетесь. Чихала ты на чужие мнения. Хозяйку они никогда не интересовали.

Отчего же тебе так муторно?

Устав терзаться, незаметно засыпаешь. Во сне к тебе приходит Лора, и между вами – всё улажено. Становится радостно и легко… Ясное небо, цветущие поля, с темной кромкой леса на горизонте. Когда сновидение тает, ты по-прежнему ощущаешь присутствие Лоры. Она рядом, она близко. Протяни руку и дотронешся.

Ладонь хватает пустоту, просыпаешься окончательно. Оказывается, лежишь на полу. Что за напасть?! Последний раз, когда ты ночью сверзилась с кровати, тебе было лет пять. Ребенок и взрослая женщина – есть же разница! Как ты могла хлопнуться на пол и ничего не почувствовать? Недоумевая, делаешь попытку встать… Кувыркнувшись в воздухе, возносишься чуть ли не к потолку.

Плавно опускаешься на пол, мягко шлепнувшись попой. Хорошо, что в комнате нет зеркал. Не хотелось бы увидеть свою ошеломленную физиономию. Кое-как приведя мысли в порядок, находишь простое объяснение. Искусственная гравитация сильно ослабла. Режим экономии энергии, ясно-понятно.

Новую попытку встать делаешь медленно, осторожно. Уф! Получилось. Немного кружится голова – это скоро пройдет. Надо не шагать, а легонько прыгать, отталкиваясь сразу обеими ногами. В питьевом фонтанчике, слава Марии, вода еще есть. Ловишь ее губами, желудок жалобно урчит. Ему бы сейчас яичницы с ветчиной… Ладно, пусть чаю с булочкой. Третьи сутки невольной голодовки – дискомфорт, но ничего страшного. Без жратвы и две недели свободно выдержишь. Не этого надо бояться. А того, что с минуты на минуту услышишь аварийный сигнал: кислород на исходе. Ты ждала его вчера. Видно, долгий сон немного продлил твою жизнь.

Напившись, ловким стелющимся прыжком отправляешь себя прямиком на кровать. Эх, некому на тебя полюбоваться. Почти что летать научилась. Правда, недалеко и низенько. Пробуешь расслабиться и снова заснуть. Во сне организм потребляет меньше кислорода. Так, в полудреме, полу-трансе проходит еще несколько часов. Слабое тяготение помогает тебе.

Чтобы не было скучно, сочиняешь во сне философский трактат. «Влияние характера на судьбу». Получается очень солидно. Особенно нравится глава «О нецелесообразности использования клавишных духовых инструментов священнослужителями среднего и младшего звена на вне-церковных праздничных мероприятиях». Сей труд имеет успех, но находятся недоброжелатели, обвиняющие тебя в плагиате. Во сне ты с жаром доказываешь всем и каждому, что результаты твоего исследования намного шире, чем тривиальная народная мудрость «на хрена попу гармонь».

Чем закончилась воображаемая борьба за научный прогресс, остается неясным. В следующее пробуждение вновь обнаруживаешь себя привольно разлегшейся на полу. Ситуация смешная, и начинает надоедать. Падшая женщина… простите за нехороший каламбур. Присмотревшись, обнаруживаешь, что спать надо не сверху покрывала, а забравшись под него. Оно – эластичное, и пристегнуто по бокам к кровати.

Еще четыре однообразных дня. Время отмечаешь, переводя в уме новтеранские сутки в привычные дни Мира. Сигнал тревоги так и не прозвучал. Странно, но это тебя пугает. В довершение, вторая дверь, через которую можно добраться до центрального поста, вновь заблокирована. Надо бы поорать на нее, и попинать хорошенько. Да что-то нет желания и сил. Зеркало в ванной показывает бледную физиономию, со впалыми щеками. Хоть икону пиши. Тоненькой струйки из крана едва хватает ополоснуть свой светлый лик. Горе тебе, Наоми.

Пояс джинсов затягиваешь еще на одну дырочку. Его ты купила еще в Хонке, великой столице Суора. Добротный, кожаный, со множеством мелких кармашков, в каждый помещается монета. Когда-то так и было. Сорок девять золотых – ты носила на себе почти миллион. Гроши ушли на поддержку восстания в Суоре. Тогда ты думала, что Лора погибла. Ты собиралась мстить за нее.

Чтобы, спустя несколько месяцев, ловить ее осуждающий взгляд, слышать презрительные слова. Тащишься обратно в комнату, садишься на постель, жалобно всхлипывая. Романтические вздохи, на пустой желудок, оборачивается громкой икотой. Безобразие, фу. Набираешь в грудь воздуха, задерживаешь дыхание.

Ногам передается дрожь пола… что такое?! Кровать под тобой ходит ходуном. Издаешь что-то вроде хрюканья или фырканья, не удержав воздух в легких. Валишься на пол, вне себя от ужаса. Судорожно вздыхаешь, заходишься кашлем. Святой боже и Мария-заступница! Неужели твое космическое убежище начинает разваливаться?!

Странное явление прекращается так же внезапно, как началось. Тишина. Ни шороха, ни звука. Что за чертовщина? Не могло же всё это тебе показаться? Вот будет номер, если у тебя просто крыша поехала. Напряженно прислушиваешься. Ничего. Всё вокруг в полном порядке. Ты тоже в порядке. Не ушиблась, нос не расквасила. И, кстати! Икота прошла.

Примостившись на полу в вольной позе, воображаешь Лору рядом с собой. Надо сказать ей: «Знаешь, дорогая, ты несправедлива ко мне! Мне надоело выслушивать от всякие тебя гадости…»

Нет. Не так. «Лора… Мне пришлось совершить много плохого. Обстоятельства были сильнее меня…»

Не годится. Лора тонко чувствует фальшь. Тебе нечего сказать ей. Слышишь чей-то голос, и не сразу понимаешь, что это говоришь ты.

– …да, я отправила Тамару на погибель. Не было в том никакой высшей справедливости. Девчонка убивала, чтобы выжить. А я – за идею. Вот и угораздило Тамми напороться на меня… На пьяное от безнаказанности, осатаневшее чмо.

Сигнал тревоги прозвучал под утро. Так называется время, когда ты просыпаешься. Какое сейчас время в Мете – не знаешь, сбилась со счета. Быстро отстегиваешь покрывало, спрыгиваешь на пол. Получается красиво и ловко – приноровилась к слабому тяготению.

Голова ясная, мыслишь четко. Спала совершенно без сновидений. Это – последствия недельной голодовки? В комнате медленно разгораются потолочные лампы. Надо же, какая забота! Автоматика следит, чтобы глазки твои привыкли к яркому свету. Жаль только, что к отсутствию кислорода привыкнуть нельзя.

На стене горит транспарант: «Выполняется разгерметизация отсеков». Чтоо-о??!.. Какая, нахер, разгереме… да вы, что, сдурели?! Идиоты… кто так запрограммировал систему? «Эй, перестаньте, я же задохнусь!»