Кирилл Клеванский - Дело черного мага. Книга 1 [publisher: ИДДК]

– Тебя этому в церкви научили? – спросил Алекс, все еще разглядывая звездное небо. Хотя из-за густого смога разглядеть там хоть что-нибудь было весьма проблематично. – Разве бог одобряет магию?

Элиза носила золотую цепочку, на которой покоился маленький крестик с распятым на нем мужчиной. Его называли богом. Алекс в этом сомневался.

Разве бог позволил бы, чтобы его распяли простые люди? Нет, боги, о которых он читал, скорее сами бы распяли любого, кто хотя бы подумал о таком.

– Бог одобряет все, что может сделать мир чуть лучше, чем он есть.

– Зачем он тогда изначально сотворил его плохим?

Элиза опять улыбнулась и чуть сильнее прижала к себе Алекса.

– Может, чтобы мы делали его лучше?

– Софистика.

– Софистика? Боже, ты слишком много читаешь, дьяволенок! Лучше бы ты почаще играл с другими детьми.

Алекс замолчал. Так они и просидели какое-то время. В тишине. Слушая сверчков, визг клаксонов, шипение шин на асфальте, крики гуляющих компаний и звуки ночных улиц.

– Твой бог меня не полюбит, – вдруг прошептал Алекс и чуть шмыгнул носом. – Так же, как не любят и все остальные.

Элиза нахмурилась. Впервые за весь вечер она выглядела действительно строго и серьезно.

– С чего ты это взял, Александр?

Алекс вытянул ладонь. От усердия он прикусил нижнюю губу. Так сильно, что потекла кровь. Но все же у него получилось.

Вокруг его маленьких пальцев вспыхнуло лиловое пламя. Всего на мгновение. Но достаточно, чтобы трава вокруг немного пожухла.

– Потому что я не смогу сделать этот мир лучше, – тяжело дыша, шмыгая носом, прошептал мальчик. – Потому что дети не играют со мной. Алекс Дум – будущий сумасшедший. Алекс Дум – его пристрелят, как собаку. Алекс Дум – ему место в фильмах ужасов. Алекс Дум – новый темный властелин.

Элиза сменила строгость на легкую, усталую улыбку. Она продолжила гладить волосы ребенка.

– Ты настолько же умный, насколько и глупый, Александр.

– Но они боятся меня! Просто потому, что тот дурацкий врач сказал, что я черный маг! А ты знаешь, что про них говорят. Что все они… мы… однажды сойдем с ума. И сотворим такое зло, за которое нас казнят. Говорят даже, что скоро таких детей, как я, начнут оперировать и менять их источник.

– Такого никогда не будет. Не бойся.

– Еще как будет! Я в этом уверен! Ты бы видела, как тот врач затрясся от страха, когда прочел показания приборов.

– Люди всегда боятся того, чего не понимают. – Девушка опять прижала Алекса к себе. Тепло. Уютно. И так спокойно. – Но если бог сотворил тебя таким, значит, у него были на то свои причины.

– Мне так не кажется.

Элиза вдруг развернула Алекса, поставила его перед собой и слегка выпрямилась. Так, чтобы их глаза оказались на одном уровне.

– Запомни, маленький дьяволенок, – она положила ему ладонь на голову. – В час, когда ты будешь думать, что судьба повернулась против тебя. Что все, что тебя окружает, исходит не от тебя самого. Что тебя вынуждает так поступать жизнь. Запомни одну вещь.

Элиза переместила ладонь с головы на сердце.

– В этой жизни ты будешь владеть лишь одной вещью. Лишь эта одна вещь будет полностью зависеть от тебя самого и принадлежать лишь тебе.

– И что это?

– Твои поступки, маленький дьяволенок. Только они всегда будут зависеть лишь от тебя. Не от людей, которые говорят о тебе плохое. Не от жизни, какой бы сложной и трудной она ни была. Ни даже от него. – Элиза коснулась того места, где у нее висел крестик. – Лишь от самого тебя. От твоего выбора.

Алекс нахмурился.

– Сложно, – буркнул он.

– Ну, – Элиза улыбнулась и поднялась на ноги, – разве ты не любишь всякие загадки? Мальчик, который слишком много читает.

– Книжки интереснее всех этих игр.

– Ты просто никогда не пробовал.

– А мне и не нужно. – И Алекс показал язык, чем, как думал, поставил точку в их диспуте.

Элиза же только рассмеялась. Заливисто. В голос. И смеялась так до тех пор, пока со стороны высоких зарослей в восточной половине внутреннего двора приюта не прозвучал пронзительный девичий визг.

Не заигрывающий или веселый, а отчаянный. Полный страха. Лишенный всяческой надежды.

– Помог… – внезапный крик тут же заглох в глухом, далеком мычании.

Алекс уже слышал такое.

И поэтому, когда Элиза повернулась на звук и сделала шаг в направлении, откуда доносились крики, он схватил ее обеими руками за запястье.

Справочник упал на землю, и порванные страницы разлетелись по ветру.

– Не надо, – с мольбой в голосе произнес Алекс, – прошу, не ходи туда.

Элиза выглядела строгой. Такой строгой, какой мальчик еще никогда ее не видел. Она наклонилась и высвободилась из хватки. После чего взяла его за плечи и заглянула прямо в глаза.

– Если рядом творится несправедливость, Александр, и ты в силах ее остановить, но не сделаешь этого, то сам не заметишь, как вскоре станешь причиной другой несправедливости.

И она ушла.

Мальчик остался стоять один посреди разлетевшихся листов бумаги.

Он должен был пойти за ней.

Побежать.

Но не мог.

Не мог сдвинуться с места.

Потому что ему было страшно.

Алекс вынырнул из своих покрытых пылью и плесенью, запрятанных воспоминаний только в момент, когда в салоне автобуса кроме него и водителя больше никого не осталось.

Они уже успели доехать по пробкам до Музея естествознания. Весьма габаритное здание, контрастирующее своим фасадом из белого камня с хромом и сталью взлетающих под облака небоскребов.

Построенное в греческом стиле, с колоннами и лежащим на них треугольником козырька, у которого наверняка имелось свое красивое и сложное название, которого Алекс не знал.

– Здесь останешься или пойдешь? – Водила пытался открыть контейнер с обедом, но у него никак не получалось.

Алекс же скрипнул зубами от боли. Сигарета догорела демон знает когда и успела обжечь ему пальцы.

Он поднялся с места и пошел на выход, по пути обронив:

– Дура…

– Кто? – чуть опешил водитель.

– Кошка. – Алекс вышел на улицу и зажег там очередного ракового солдатика.

– Какая?

– Та, которую я пытался украсть.

– Зачем?

– Она сожрала хозяйскую сережку.

– Почему?

– Потому что – дура.

Водитель замолчал, а потом философски выдал:

– Логично.

– Вот и я о том же. – Алекс засунул руки в карманы брюк и поплелся следом за процессией студиозусов, уже поднимающихся по мраморной лестнице, ведущей в музей.

В этот момент еще никто из них не знал, что это будет самый необычный и смертельно опасный поход в музей в истории всех походов по музеям.

– Не толпимся! Поднимаемся аккуратно и спокойно. – Старичок в твиде, которого звали, кажется, профессором Кэмилом, пытался как-то организовать строй явно скучающих первокурсников. – Проявите хоть капельку уважения.