Майкл Салливан - Смерть леди Далгат. Исчезновение дочери Уинтера [сборник]

– Я не уйду. Скорее погибну.

Фокс озадаченно посмотрел на его оружие:

– Откуда у художника меч? Это подарок? Ты хотя бы знаешь, с какой стороны за него браться?

Шервуд ухмыльнулся:

– Я убивал им людей, которые на меня напали. А как насчет тебя? Полагаю, ты часто им хвалишься. Наверное, участвуешь в изящных танцах с оружием при дворе. Сомневаюсь, что многие рискнут всерьез посягнуть на королевского кузена.

– Ошибаешься, еще как рискнут, – возразил Фокс, шагая к Шервуду и тоже обнажая меч. – Меня не слишком любят в Мегане. В результате этих танцев многие лишились конечностей, а кто-то и жизни. Ты действительно хочешь этого? Даю тебе последний шанс. Можешь просто уехать.

– Окажу тебе такую же любезность. Уезжай. Ниса сделала выбор.

– Я останусь. Будет забавно, тебе не кажется?

– Для одного из нас.

Лорд Фокс нанес первый удар. Шервуд изящно отскочил, и клинок рассек воздух.

Он почти отдышался, но стремительный бег утомил его. Фокс же был отдохнувшим и свежим. С другой стороны, дорога словно разогрела Шервуда, сделав мускулы более гибкими, в то время как Фокс неизвестно сколько времени простоял на холодном ветру.

Шервуд позволил ему нанести еще один удар. То же движение, справа налево, сверху вниз. Фокс бил сильно, пытаясь воспользоваться слабой стороной Шервуда. А может, лорд только проверял его, выясняя пределы мастерства противника.

Хорошая схватка – короткая схватка , всегда говорил Ярдли. Ничего ему не показывай. Береги энергию, пока он сжигает свою. Потом, при первой возможности, заверши дело.

Их клинки скрестились. Шервуд стремительно ткнул клинком в шею Фокса. Тот пригнулся. Проклятие! Шервуд боялся, что Фокс воспользуется тем, что его грудь открыта, и нанесет удар снизу вверх. Он сам поступил бы именно так, однако Фокс отпрыгнул на три шага.

Вот разница между тем, кто дерется на публику, и тем, кто дерется, чтобы выжить , подумал Шервуд.

Фокс зарабатывал очки, пытался произвести впечатление: атака, отступление, возврат в исходную позицию, круг влево, круг вправо, снова атака. Наверное, это выглядело красиво, но на пустынной скале, с жизнями на кону и чайками да травой в качестве зрителей, не следовало так сражаться.

Возможно, для Кристофера Фокса это был первый настоящий бой. В этом заключалось преимущество Шервуда.

Он никогда этого не делал. Ему конец. Однако в голове у Шервуда звучало несколько голосов. Другой рассуждал о том, сколь мастерски Фокс владеет клинком. Он намного опытнее. Он так же часто держал в руке меч, как я – кисть. И его учителями были опытные мечники, а не стареющий портретист.

Но он никогда не убивал. За этой обнадеживающей мыслью последовала гнетущая: Когда-нибудь все случается впервые.

Снова атака. На сей раз Фокс действовал более хитроумно. Он начал с прежнего замаха – теперь Шервуд понял, что тем самым лорд хотел успокоить подозрения противника, – а потом крутанулся влево и вскинул клинок, надеясь либо рубануть Шервуда по туловищу, либо – при удаче – пронзить ему живот.

Шервуд нарушил план Фокса, повернувшись вправо. Дело было не в умении. Он понятия не имел, что Фокс задумал обман. Просто Шервуд решил, что если лорд вновь попробует прежний удар, он примет его с другой стороны и попытается оказаться за спиной противника. В итоге они перехитрили друг друга и разошлись, пытаясь не выдать удивления и тревоги, которые оба испытывали.

– Впечатляет, – произнес Фокс.

Раньше Шервуд мог бы испугаться, но теперь осознал, что основное умение лорда заключалось в бахвальстве. В это мгновение он понял, что победил.

Вера в то, что ты одержишь победу , говорил Ярдли, понимание этого – не головой, но сердцем – поможет тебе преуспеть. Ты перестанешь бояться, а страх – главный убийца. Поверь в себя – и победишь.

Шервуд знал, что превосходит Фокса. Более того, он заметил страх в глазах лорда.

Фокс тоже это знает.

Глядя на лорда Кристофера Фокса, он видел перед собой мертвеца.

Шервуд начал атаку. Теперь он держал меч более уверенно. Его мускулы расслабились, дыхание успокоилось. Вдох через нос, выдох через рот.

Голоса в голове стихли, и он обрел равновесие. Ветер трепал волосы, кричали чайки, внизу ярился прилив, но Шервуд сосредоточился на Фоксе, который стоял спиной к скале. Художник скользнул вперед и поднял меч…

Его спина взорвалась болью.

Каждый мускул напрягся. Дыхание прервалось. Глаза широко распахнулись.

Глаза Фокса метнулись за спину Шервуда, и он улыбнулся. Не со зловещим превосходством, а с облегчением.

Напряжение покинуло мышцы Шервуда, вместе с остатками сил. Обмякнув, он рухнул на траву, словно его тело лишилось костей. Хотел вдохнуть, но не сумел: мешала невыносимая боль.

Он не знал, сколько пролежал так, когда услышал шаги.

– Надеюсь, вы не возражаете, – сказал шериф Нокс. – Я достал самострел, который вы просили. Он огромен, но другого мне найти не удалось. Просто хотел проверить, как он работает.

– Отнюдь, – ответил Фокс. – Эта штука… Потрясающе.

– Верно. Тяжелый, как булыжник, из него нельзя стрелять с рук. Вообще самострел – не моя специальность. Я целился в середину, и выстрел должен был прикончить его на месте. Но маленький мерзавец еще дышит.

– Дыра получилась отменная, – сообщил Фокс прерывисто. – Помоги мне сбросить со скалы то, что от него осталось.

Они поволокли Шервуда, который не мог пошевелиться, не мог вздохнуть. Он задумался, каково падать с такой высоты.

Убьет ли меня удар? Или я утону?

Этого ему узнать не довелось. Шервуд Стоу умер по пути к обрыву.

Кристофер Фокс умел сопереживать. Хотя список его врагов был весьма длинным – настоящий список, который он держал за подкладкой дублета, – почти в каждом человеке лорд находил качество, достойное уважения или хотя бы жалости. Эта неприятная склонность к пониманию и сочувствию часто отравляла радость победы. Выдающимся исключением являлся король Маранона. Лорд Фокс не сомневался, что единственный смысл существования Винсента Пендергаста – служить для Кристофера объектом жгучей ненависти.

Винс Отвратительный – как называл его Кристофер в безопасности собственных мыслей – воплощал все самое ужасное в мире, собранное под одной мерзкой оболочкой. Он был низким, что непростительно для монарха, и уродливым, что непростительно для любого. Как и другие Пендергасты, обладал огромным крючковатым носом. Глубоко посаженные глаза прятались под широченным костяным выступом, на который можно было положить кусочек мела. Между королевскими зубами были щели – не только между передними, как у прочих нормальных чудовищ, но между всеми.