Ника Ракитина - Колодец Ангелов [СИ]

Но тут песенка закончилась и одна из дам — жгучая брюнетка в лиловом платье — встала и, точно призрак, подплыла к краю оркестровой ямы, не касаясь ногами пола. Зависла в воздухе, где-то на метр выше дирижера. Запела.

Это было чудесно. Колоратурное сопрано то щебетало трелями в районе третьей октавы, то глиссандировало вниз, чудесным образом превращаясь в контральто. На прелестном же фарфоровом личике певицы не отражалось ни малейших усилий — оно оставалось безмятежным, ясным и сияло ласковой улыбкой.

— Голограмма, — завороженно шепнул Тошка. — Надо же, до чего на Катьку похожа…

Пока прекрасная брюнетка заливалась соловьем о любви к какому-то князю, две другие дамы (судя по всему, вполне настоящие) тоже покинули кресла и принялись исполнять изысканный старинный танец. С поклонами, переходами и плавным кружением.

«Элеманта» — вспомнил Калистратов. — «Обязательный номер на выпускном балу курсантов Имперского военного училища».

Пропасть воспоминаний снова распахнулась неожиданно, но тем явственней оказалась увиденная картинка.

Величественный, наполненный светом зал с уносящимися ввысь стройными колоннами. Прозрачный купол над головой, за ним безоблачное темно-синее небо. Под куполом балкон с играющими музыкантами. Всё вживую, никаких трансляций. Как дань истинной традиции.

Златоглазый церемонийместер, маг-каралис в золотистой же ливрее. Магические потоки, зримыми лентами струящиеся от его ладоней и взрывающиеся над гостями причудливыми картинами славных деяний Императоров.

Грациозные девушки в длинных платьях, раскрасневшиеся и неожиданно трогательные. Сейчас вовсе не похожие на себя обыденных, привыкших ходить в лётной форме, с учебными бластерами в кобурах. Забавно сосредоточенные юноши бережно ведут партнерш, словно и не отпускали еще вчера дурацкие шуточки в спины сокурсницам. Дети. Элита Империи. Пока еще глупые щенки. Шалопаи, в силу юности своей видящие в службе исключительно романтику. Не предполагающие даже, насколько больно и страшно ползти вперед в сгорающем звездолете. Двигаться только благодаря усилию воли. Удерживая сознание короткой мыслью «Ты должен».

Антон почувствовал, как сводит судорогой конечности, как завязываются безжалостными узлами внутренности, как ломит стиснутые зубы. А еще — что его тормошат чьи-то беспокойные руки.

— Антон! Послушайте, с вами всё хорошо?

И он пополз на этот далекий голос, хрипя, с трудом глотая вязкую соленую слюну. Открыл глаза и резко выдохнул. Побледневшая элвилиночка Женя смотрела испуганным олененком.

— Вы здоровы? Спектакль закончился, все стали выходить, а вы сидите. Я подошла, а у вас лицо такое… — девушка всхлипнула. — Страшное.

— Нет-нет, я… — Калистратов провел ладонью по щеке и с удивлением понял, что, кажется, плакал. — Я просто уснул. Нечаянно. Знаете, бессонная ночь. Экзамены. Простите.

— Может… всё же доктора вызвать?

— Всё в порядке.

Калистратов порывисто поднялся, стряхивая наваждение, и ухватил отпрянувшую девушку под локоток:

— Пойдемте. Неудобно привлекать к себе внимание.

И решительно потянул Женю к выходу из зала.

— Леший, а я ведь плащ забыла… — задумчиво сказала Катька, наблюдая раскинувшуюся внизу красавицу-Волгу. Величавая река, благодаря стараниям службы погодного контроля, совершенно очистилась от недавнего ледохода и радовала глаз отражающей солнце гладью.

— Не волнуйся, моя радость, — Кристиан, всё недолгое время полета не отрывающий влюбленного взора от девушки, а губ от бутылки с лимонадом, полез куда-то за обитые кремовой кожей сиденья. Вытащил на свет черную куртку, обсыпанную стразами, и торжественно вручил Леденцовой. Та с сомнением хмыкнула, но в награду за «радость» возражать не стала.

— А мне Димыч свою одолжит, — оптимистично продолжила звезда, — правда, друг?

— Машину куда сажать? — хмуро поинтересовался Димыч. — Ближе к кассам? Только вам теперь ждать придется. Теплоход-то вон, только отошел.

Катька с Крысей одновременно повернулись к окну, и девушка разочарованно вздохнула. Белоснежный кораблик с синими полосками по борту быстро удалялся от пристани. И следующий, похоже, будет совсем нескоро — туристов в это время года мало, а большинство свиданий приходится на вечернее время.

— Может, действительно лучше в ресторан? — засомневалась Леденцова.

— Еще чего! — возмутился Кристиан. — Ты хотела водную прогулку, значит, она у тебя будет. Димыч, ставь на ручное и лети за трамвайчиком!

— Сдурел? — водитель покрутил пальцем у виска. — Куда я тебе эту махину посажу? Да и стюард тебя полиции сдаст на ближайшей пристани. За хулиганство и неоплаченный проезд. ИИ, знаешь ли, глубоко плевать на то, сколько у тебя поклонников и как часто тебя показывают по интервизору.

Певец снисходительно усмехнулся.

— Деревня ты, Димыч. На прогулочных теплоходиках всё под старину заточено. Живой экскурсовод, настоящий экипаж. Народ любит романтику, а искусственный интеллект в неё не слишком вписывается. Ты, главное, над палубой зависни, а мы с Катериной сами слезем.

И повернулся к девушке:

— Не бойся, дорогая, я тебя поймаю.

Леденцова с опаской поёжилась, размышляя одновременно, откуда бы это её кавалер мог знать все тонкости романтических волжских прогулок. Но отступить гордость не позволила, да и водитель уже, с недовольным видом буркнув: «Как знаешь», — развернул аэромобиль.

Катька набросила куртку, оказавшуюся на пару размеров больше, чем нужно, и сунула в глубокий карман свой «Эверест». Кристиан распахнул боковую дверцу и поморщился от рванувшегося в лицо мокрого ветра. Требовательно протянул к водителю руку:

— Димыч, куртку.

Тот вздохнул, но указание выполнил. Певец поднялся и под испуганное ойканье Леденцовой сиганул из машины. Глухо стукнули ноги по настилу палубы. Катерина, осторожно высунувшись в дверцу, увидела запрокинутое счастливое лицо и простертые к ней ладони. Рассмеялась и смело прыгнула к возлюбленному.

Очевидно, слишком смело — принимая в объятия подругу, Крыся покачнулся и даже почти удержался на ногах — если бы не чайка. Подлая птица именно в этот момент решила скрипуче обкракать вторгшегося на ее территорию неизвестного дракона. Кристиан вздрогнул от неожиданности, и этого хватило, чтобы они с Леденцовой опрокинулись на палубу.

— Ёшкин кот, — печально сказала звезда, глядя на злорадно ржущую физиономию Димыча в окне аэромобиля. — Дорогая, ты не ушиблась?

Злющая Катька, удачно оказавшаяся сверху, попыталась вырваться из объятий, но Кристиан только крепче прижал девушку к груди. Проводил взглядом уносящегося на бреющем полете «дракона» и, глубоко вздохнув, зарылся носом в волосы Леденцовой: