Анна Велес - Сердце Отроч монастыря [litres]

– Но я же не собиралась туда лезть! – возразила девушка. – Даже сейчас эта мысль меня не радует!

– Верно, – снова мягко согласился тверской Страж. – Да и все ваши исследования велись тоже очень вяло.

– Я постоянно следил за тобой, – признался Кир. – Все ждал и боялся… Тогда, пятьдесят лет назад, ты только еще училась и подавала надежды. Когда ты вернулась сюда двадцать лет назад и купила тут дом… Ты уже была лучшим артефак– тором.

– Именно вы, Ева, – увещевал ее священник, – отлично знаете, как обходить ловушки, как избегать магии в лабиринтах. Вы всегда находите то, за чем охотитесь. Достаточно при желании только проследить за вами, чтобы узнать тот самый единственный безопасный путь к Либерии.

– Но ты так и не собралась в подземелья, – усмехнулся старший Куракин. – Что делает тебе честь. Ты прямо на глазах рушишь нашу репутацию безбашенного рода. А потому нужно было сделать что-то такое, что заставит тебя спуститься вниз!

– И тогда преступник совершает это странное убийство, намеренно привлекает внимание к монастырю и к делу Скуратова, – закончил общую канву размышлений Вячеслав Аваев. – И вот, Ева и Дан, вы здесь. Лучший дуэт Стражи Москвы. К тому же Ева – кузина Главы Стражи и Хранителя Либерии. И у Михаила, и у нас связаны руки. Никто не сможет помешать вашему расследованию. Дан на самом деле лучший для вас напарник в этом деле. Вы двое практически обречены на спуск в подземелья.

– Все это, – помолчав и обдумав ситуацию, заявил Нарышкин, – кажется верным и логичным. Вот только мы здесь исключительно для поимки преступника. Мы не идем в подземелье. И еще… Если преступник сделал ставку на Еву… Он должен был не просто знать, кто она. Не просто следить за ней, быть в курсе ее репутации. Он так же точно должен был понимать тот самый факт, который вы назвали: она кузина Кира. А это значит, что преступник знает о Хранителях. И еще он точно знает, что именно теперь Ева стала работать консультантом Стражи.

– И все это говорит о том, – закончила за него девушка, – что преступник где-то очень близко, если имеет о всех нас столько информации. Он рядом. Мы должны только внимательно посмотреть по сторонам…

25 апреля

Тверь, дом в Затверечье

14.00

Кир Куракин, вернувшись днем в дом Евы, застал ее в одиночестве сидящей в библиотеке. Обычно девушка использовала это помещение еще и как свой кабинет.

Старший кузен не раз видел, как работает его любимая племянница. Ева подходила к поиску всегда с азартом и энтузиазмом. Стол ее в такие дни, когда артефактор готовилась к приключению, был завален книгами, открытыми на нужных страницах. По стенам и даже на оконных стеклах девушка крепила какие-то мелкие записки на крохотных листочках, испещренных ее мелким, но очень четким и разборчивым почерком. А еще в библиотеке или кабинете стояли в такие дни батареи пустых чашек из-под кофе и тарелки с крошками от съеденных пирожных.

Но сегодня все было иначе. На столе лежали лишь документы, переданные Еве Реставратором. И карта, где были указаны входы в лабиринт под Отроч монастырем.

Ева сидела в рабочем кресле, откинувшись на спинку, свободно положив руки на подлокотники. Закрытый блокнот покоился на коленях.

Вид у девушки был задумчивый и почему-то немного грустный.

– Ты одна? – поинтересовался Кир, проходя ближе к столу и усаживаясь во второе такое же кресло с высокой прямой спинкой напротив Евы. – А где Нарышкин?

– Дан должен был кое о чем поговорить с Михаилом, – ответила девушка немного нехотя.

– Ты злишься, что я влез в твое расследование? – высказал догадку старший кузен.

– Нет, – Ева чуть натужно улыбнулась. – Сначала, когда вы пришли все втроем, так рано утром… Это напоминало не просто вмешательство, а угрозу. Но потом все прояснилось. Я не злюсь на тебя. Мне просто все это не нравится.

– Тот факт, что убийца где-то совсем близко? – снова уточнил Кир. – Или… то, насколько велика возможность попасть в лабиринт Либерии? И, Ева, – он уставился на нее острым испытующим взглядом, – ты на самом деле не стремишься туда? в подземелья? Обратная сторона твоего дара… Она себя не проявляет?

– Кир, – на этот раз девушка улыбнулась более искренне и весело. – Я живу в Твери уже двадцать лет. Пусть не все время, пусть наездами… Но все же. Мне понадобились сутки пристального внимания к тайне Отроч монастыря, чтобы разгадать тайну, что скрывается в лабиринте. Как ты думаешь, если бы мне это было интересно и важно раньше, неужели бы я бездействовала эти двадцать лет? И снова напомню тебе: мне не интересны рукописи и книги. Я люблю камни, мечи и кольца. Я люблю артефакты совсем другого плана. Либерия не для меня. Так что можешь не беспокоиться, я не одержима библиотекой.

– Значит, тебя беспокоит убийца, – рассудил старший Куракин.

– Нет, – девушка снова стала задумчивой и какой-то грустно-отстраненной. – Дело не в этом. Просто слишком много вопросов. Тревожных, непростых и… есть и такие, которые заставляют меня задумываться о прошлом. О моем прошлом. Обо мне и о нашей семье.

– Ты всегда задавала мне вопросы об этом, – вспомнил старший Куракин. – Изводила меня, пока мы жили вместе.

– А ты отказывался отвечать, – воспоминания ненадолго вернули Еву в хорошее расположение духа и заставили ласково улыбаться. – Мы ссорились, а потом не разговаривали друг с другом неделями.

– Однажды не говорили месяц, – Кир тоже улыбнулся. – И за это время ты вскрыла почти все мои тайники.

– Почти все, – озорно рассмеялась девушка.

– Да, – он кивнул в ответ. – Ты уже тогда была очень талантлива. Я гордился тобой. А что до ответов… Теперь ты все знаешь. Ты ведь тогда все время спрашивала, как я смог тебя найти. И почему я пришел тогда за тобой в лагерь.

– Теперь знаю, – она опять погрустнела. – Но… Я никогда не спрашивала тебя о другом. О моих родителях. Мама… Я помню ее. И до сих пор люблю. Она была со мной хотя бы те первые мои двенадцать лет. Я знаю, кем она была, какой она была и как погибла. Но… отца я почти не помню. Только очень смутно… одну сцену… Как он, высокий, сильный и почему-то очень грустный, склоняется надо мной, говорит, что я его самая любимая малышка, целует меня и… и он уходит… Больше я не помню ничего и не знаю, кем был мой отец. Каким он был? Кир… ты можешь дать мне хоть что-то?

Она посмотрела на него непривычным робким и каким-то умоляющим взглядом.

– Конечно, могу, – он постарался улыбнуться ей ободряюще и нежно, хотя эти чувства были для него редкими. – О нем ты могла спросить и раньше. Даже не знаю, почему молчала?

– Я думала раньше, – призналась Ева. – Что… я попала в лагерь как-то из-за него. Что ты поэтому не хочешь ничего рассказывать. Не хочешь, чтобы мне было больно.