Михаил Фиреон - Рыцари Гирты [СИ]

С рассветом зашли лейтенант Манко и князь Мунзе. Загремели шпорами в коридоре, перебудили жильцов своими громкими, напористыми и задорными «Ах простите, милые леди!» выкриками. Извинялись перед соседскими девицами, манерными очкастыми заучками из той породы, что в свои восемнадцать знают о жизни все, в чью дверь стучали сапогами то ли ради шутки, то ли по ошибке.

Вместе с Вертурой и еще несколькими рыцарями сидели в седлах, ждали, пока соберется Мариса, обсуждали войну и политику. Весело рассказывали про осаду Ронтолы, про то, что их там чуть не убили, и какими во время штурма все были непреклонными и смелыми.

— А я зарубил четверых головорезов Харбибуля! — откинувшись в седле, показывал лейтенант Манко. Невысокий, широкоплечий, крепкий, с быстрыми недобрыми глазами, густой рыжей бородой, в охотничьей кожаной куртке поверх мантии, с луком и стрелами в колчане у седла, он был больше похож на налетчика с большой дороги, чем на кавалера жандармерии.

— Ага. Если посчитать что каждый из нас четверых порубил, то мы должны были две армии Мильды положить — надувая щеки, скептически кивал желчный князь Мунзе — вообще соваться не надо было. Что непонятно-то? — он кивнул на Вертуру, что делал вид, как будто он тут совсем неприем, натирал рукой свою успевшую потускнеть подвеску лейтенанта полиции Гирты — Мильда вон, двенадцать с половиной миллионов населения, только регулярной армии у них пятьдесят тысяч. Это без ополчения и дружин. Снабжение, дороги, артиллерия. У них-то деньги на все это есть. А у нас что? Собрали бездельников и пьяниц по хуторам, бандитов из леса и городских пижонов, типа вас Готфред и решили что самые модные и смелые? Куда полезли? Наудачу хотели? На авось? Чего заслуживали, то и получили!

— Дитрих, вы не патриот! — засмеялся лейтенант, прищурил глаз и, положив руку на эфес меча, откинулся в седле.

— Я патриот! — гордо и назидательно отвечал князь Мунзе, тыча себя большим пальцем в портупею — а вы еще Трамонте войну объявите. И повод найдите, самый глупый, что у них на флаге лиловый цвет и сэра Августа не спросили. Вас тут одним ипсомобилем с эмиссионным фонарем завоюют, по лесу будете от него бегать. Правильный выбор противника — основа любой войны!

По всему было видно, что с похмелья сегодня он совсем злой и невыспавшийся. Даже его свояк и двое оруженосцев, едва сдерживаясь от смеха, откинувшись в седлах, не перебивали его, потешались над его громкими сбивчивыми, но при этом вполне здравыми рассуждениями.

— И Марк вам то же самое подтвердит! — доставая из поясной сумки большую цилиндрическую, по виду стальную, флягу, передал слово детективу князь Мунзе, угадав, что пора уже заканчивать эту запальчивую, отдающую диссидентством, беседу.

— Ну это политика — разъяснил всем Вертура. Рыцари с улыбками в ожидании уставились на него — я полагаю, тут замешаны влияние, деньги и мотивы обладающими ими людей…

— Вот вам умный человек говорит! — делая глоток из своей фляги, продемонстрировал всем, так и не дав высказаться, перебил детектива князь Мунзе — и я говорю, провернули нас всех как на мельничном жернове!

— И сэр Вильмонт, стало быть, не от Бога Герцог?

— А вот это уже не моего ума вопрос. Я вассал сэра Августа, куда он прикажет, туда и поеду! — многозначительно ответил князь Мунзе с едкой самодовольной улыбкой, чем окончательно выказал себя как человека опытного в политике, при этом коварного, умного и хитрого.

Из парадной вышла Мариса. Поверх распущенных волос она накинула на голову свой платок, а сверху него капюшон. Вертура помог ей подняться в седло. Все вместе они выехали на проспект Рыцарей и, доехав до перекрестка с проспектом Булле, свернули по нему в сторону герцогского дворца, на пути к которому, пока поднимались к площади, повстречали и других, съезжающихся в центр города, участников предстоящего действа. Неторопливо следуя в потоке, кивали знакомым, то и дело отводили лошадей в сторону, пропуская мчащихся сломя голову вниз с холма вестовых.

Площадь перед герцогским парком, прилегающие улочки и аллея были плотно заполнены пешими, повозками и верховыми. Положив к ногам колчаны и ножны, на пандусе ограды дворца и Собора Последних Дней, сидели, курили, пили юво мужчины. Резко встряхивали мордами, бряцали оголовьями кони, приглядывая за хозяйскими лошадьми и сумками, весело переговаривались, задирали друг друга, пажи. Нарядные девицы в плотных шерстяных плащах с меховыми воротниками для леса и их кавалеры при мечах и луках, украшенных яркими, под гербовые цвета, лентами, весело переговаривались, трубили в рога, пробуя звук, проверяли фляги, бутылки и снаряжение, возбужденно и весело обсуждали новости и последние сплетни. Из знакомых здесь уже были и сыновья князя Мунзе с женами, и маркиз Раскет с братом и племянниками и сестра лейтенанта Манко, и многие другие персоны знакомые Вертуре и Марисе: Рейн Тинкала со своими бородатыми разбойниками, маленький, усатый капитан Троксен, Пескин со своей дамой, и сын магистра Роффе в сопровождении модных, разодетых как на выход в салон юношей и девиц. Майор Вритте с невестой, рыцари, офицеры, депутаты и дети богатых и уважаемых жителей Гирты.

Несмотря на ранний час и утреннюю свежесть, все были очень воодушевлены предстоящий поездкой, с минуты на минуту ожидали графа Прицци.

— Едет! — весело и громко крикнул кто-то из-под арки ратуши, вскинул рог и приветственно задудел.

Не прошло и полминуты, как площадь наполнилась низким тяжелым гулом. С проспекта, в сопровождении большой группы нарядных верховых, выехал блестящий зеркально начищенным металлом экипаж на двух массивных, шипованных колесах, с модно загнутыми назад, густо дымящими, расчетверенными трубами над кормой, украшенным узкими прямоугольными, как очки князя Мунзе, зеркалами рулем и широким, роскошным, под стать дивану в герцогской гостиной сиденьем.

Граф Прицци сделал на нем круг по площади и, манерно подкручивая ручку газа, взрыкивая мотором, под всеобщие приветственные восторженные окрики, въехал в ворота герцогского парка и направился ко дворцу. Через некоторое время он вернулся. Салютуя своим подданным ножнами с изогнутым мечом, придерживаясь за графа свободной рукой, позади коменданта Гирты сидела принцесса Вероника.

На ее лице играла вдохновенная счастливая улыбка, а ее темная, перевитая багровыми лентами коса, полы длинного серого платья и синий плащ летели по ветру. Глаза герцогини горели неудержимым и грозным огнем и все, кто был на площади с восхищением и радостью смотрели на нее, любуясь ее грозным и одновременно радостным видом.