Джефф Нун - Человек теней [litres]

Молодая мать выглядела ошеломленной. Она застыла на месте. Ее сын, Билли, выскользнул из ее рук. Снова прозвучал голос диспетчера:

– Мы пытаемся решить проблему.

– Вот видите, – сказала одна пассажирка, хорошо одетая женщина лет сорока. – Они пошлют за помощью.

– Как они это сделают? – спросил бизнесмен. – Мы находимся посреди Сумрачного района! Вы ведь знаете, что радио здесь не работает. Сигнал сюда не достает.

– У них… у них есть провода. Они проложили провода.

– Да, и их постоянно обрывают. Я читал об этом.

– Кто это делает? – спросила мать Билли. – Кто их обрывает?

– Никто не знает, – покачал головой бизнесмен.

– Бог наш Аполлон, защити нас!

Мать огляделась в поисках хоть какой-то поддержки, но вдруг увидела то, что еще больше ее обеспокоило, и крикнула:

– Билли! Иди сюда! Вернись.

Мальчик протиснулся к ближайшей двери. Он бил по створкам, пытаясь заставить ее открыться. Дверь не сдвинулась с места. Мать крикнула ему:

– Билли. Не делай этого! – Она не могла до него дотянуться. Между ними было слишком много пассажиров. – Билли!

И вдруг…

Бум. Что-то приземлилось на крышу вагона. Что-то большое, тяжелое. Лампы замерцали и потухли, люди снова закричали.

– Пресвятой Гелиос! Что это было?

Существо, чем бы оно ни являлось, отчетливо слышали все. Оно неторопливо двигалось по крыше, царапая металл. В голове каждого пассажира проносились самые худшие мысли.

И вдруг снова воцарилась тишина.

Сквозь окна виднелось лишь серебристое свечение тумана. Сгустки собирались в постоянно меняющиеся образы. Сверху снова раздались громкие звуки соскабливания, будто кто-то царапал металл острыми когтями. Один из пассажиров включил карманный фонарик. Луч света упал на лицо мужчины – лицо, на котором застыло выражение леденящего страха.

Это был Найквист.

Еще кто-то осмелился прошептать:

– Что это? Что там?

Никто не ответил. И вдруг…

– Мертвецы.

Одно лишь слово, произнесенное тихим голосом. И действительно, кто это еще может быть?

Раздалось несколько судорожных вздохов.

Лампы вновь загорелись. Теперь они светились мрачнее, чем прежде, темно-красным цветом. Маленький Билли обнаружил панель двери аварийного выхода. Он поднял стеклянную крышку, и показалась ручка. Найквист видел это, но не мог сделать ни шагу. Он лишь опосредованно присутствовал в этой сцене, не связанной с его нынешней жизнью.

Затрещал громкоговоритель.

– Не пытайтесь… – начал диспетчер, но предложение оборвалось.

Люди прислушивались, ждали, затискивались в углы, обхватив себя руками, держась друг за друга, за своих соседей, незнакомцев. Снова этот царапающий звук. И вдруг мимо окна проскользнуло нечто, сотканное из тумана, но более вязкое, почти живое. Оно было темно-серым с тонкими оранжевыми завитками. У него, казалось, было лицо – лицо, когда-то принадлежавшее человеку.

– Боже мой, спаси меня! Спаси меня! – прозвучало в унисон.

Все одновременно начали двигаться, пытаясь убежать куда-то, бестолково сбиваясь в кучи. Все, кроме Найквиста. Он стоял отдельно и переводил зачарованный взгляд от зверя, призрака, монстра, демона у окна, что бы это ни было, к маленькому ребенку у двери. Он увидел, что рука мальчика лежит на спусковом рычаге.

– Билли! Не… – воскликнула его мать.

Но мальчиком двигало единственное желание – бежать. Он дернул рычаг. Ничего. Поднатужившись, он потянул его во второй раз. Ручка, наконец, упала, издав жуткий скрип, и послышалось шипение. Дверь осталась закрытой, обе створки прижимались к резиновой кромке посередине.

На вагон вдруг взобрался кто-то еще, похоже, второй монстр. Он сновал по крыше, царапая металл.

Пассажиры еще крепче вцепились друг в друга, изнемогая от нового приступа ужаса.

– У него… – начал кто-то, тяжело дыша.

– У него пистолет, – закончил предложение другой пассажир.

Все повернулись на голос. Это был Найквист. Он стоял с вытащенным из кобуры пистолетом и целился прямо в то, что скользило за стеклом.

– Стреляйте, ну же! – воскликнул кто-то.

– Нет. Не разбивайте стекло, – возразил другой голос.

– Они все заберутся сюда, – добавил третий.

Пистолет в руках дрожал. Глаза заливал пот, цель – не более чем размытое пятно. Найквист слышал, как мальчик копошится у двери, и эти звуки разрывали его мозг на части.

Он повернулся лицом к мальчику и тихо сказал:

– Не делай этого.

Билли не отреагировал. Он тянул за створку, пытаясь хоть чуть-чуть приоткрыть дверь, и хныкал.

– Выпустите меня… пожалуйста… выпустите меня!

Между створками появился небольшой промежуток, сквозь который просочился туман.

Переведя пистолет на ребенка, Найквист снова заговорил, на сей раз громче:

– Малыш, не делай этого.

Билли почувствовал, что что-то не так. Его руки все еще были прижаты к резиновой кромке, но не двигались. Он дрожал.

Все смотрели на Найквиста в недоумении.

Найквист почувствовал, что его тело оживает, словно через него прошел заряд чистого горячего электричества.

– Не открывай дверь!

Билли вновь не послушался. Он изо всех сил толкал дверь. Его мать выглядела испуганной.

– Вы не можете… не можете! – взвизгнула она.

Он бросил взгляд в окно. Бледный образ все еще скользил там, будто искал возможность проникнуть внутрь. Стекло, казалось, таяло. Найквист снова повернулся к мальчику.

– Отойди!

– Нет! – взвыла мать и ринулась вперед, расталкивая всех на своем пути, остановившись между мальчиком и пистолетом. – Не трогайте его! Он мой… он мой сын! Вы не можете этого сделать!

Найквист сделал шаг вперед. Все расступились, и теперь только мать стояла между ним и мальчиком у двери. Он снова заговорил, в этот раз холодно и спокойно, и все, кто его слышал, вздрогнули от его голоса:

– Отойди от двери. Живо.

Эти слова, наконец, возымели действие. Мальчик разжал пальцы, и две створки двери плотно закрылись. Его мать тотчас повернулась и прижала к себе ребенка. Ее взгляд, устремленный на Найквиста, был сгустком ярости.

Лампы в вагоне снова замерцали. Послышался гул паровоза, пытавшегося начать движение.

Лицо Найквиста выглядело ужасно. В его глазах застыли боль и сомнения. Казалось, он на ощупь выбирается из тени своих мыслей. И, осознав, что он сделал или собирался сделать, сыщик медленно опустил руки, отводя пистолет от цели.

В последний раз вспыхнули лампы, и поезд начал двигаться, медленно набирая ход.

– Мы едем! – крикнула какая-то женщина.

Это был ликующий возглас возвратившейся к жизни жертвы, и все в вагоне восприняли его с благодарностью. Лампы снова ярко горели, поезд набирал скорость, и вагон начало раскачивать, как раньше. Существо у окна еще секунду-две цеплялось за стекло, но затем его отбросило назад, в туман. От невероятного нервного потрясения некоторые люди плакали или смеялись. Другие какое-то время не могли вымолвить ни слова.