Джаспер Ффорде - Ранняя пташка

На все про все ушло восемь минут. И выяснил я это только потому, что удостоился визита Токкаты, которая ворвалась в архив в сопровождении Джонси. Вид у Токкаты был не слишком радостный, но, впрочем, у нее никогда не бывает слишком радостный вид.

– Так, клянусь дерьмом Грымзы в унитазе, – сказала она, увидев, как я с виноватым видом поспешно отошел от факса, – мне следовало бы догадаться, что это ты.

Я перешел к стойкому отпирательству, как поступила сестра Плацентия, когда у нее под кроватью нашли восемнадцать пустых бутылок из-под джина.

– Понятия не имею, о чем это вы.

Токката подняла одну бровь. Как это ни странно, над своим невидящим глазом.

– В таком случае позволь тебя просветить: мне только что позвонили из Центрального архива и поблагодарили за очень интересную фотографию, которую я отправила туда на опознание. Этот звонок меня удивил, Кривой. И знаешь, почему он меня удивил?

– У меня такое предчувствие, что вы мне сейчас это скажете.

– Потому что я не отправляла на опознание никаких фотографий, и у меня, по-видимому, случился провал в памяти, потому что под запросом стояла моя подпись.

– О, – сказал я, – правда?

– Да, правда. Затем у меня спросили, за кого выдавал себя изображенный на фотографии человек, поскольку он числится в списке самых активных членов «Кампании за истинный сон», и его разыскивают вот уже больше двенадцати лет. И знаешь что?

– Что?

– На этот вопрос я также не смогла ответить. Потому что я не отправляла никакой фотографии и понятия не имела, о чем речь. Ты не находишь это странным?

– Очень странным – однако я по-прежнему не представляю себе, о чем вы говорите.

Джонси взяла оригинал факса, который я беспечно оставил у себя на столе, и показала его Токкате, затем мне.

– Ты так вляпался, – с улыбкой сказала она, – что, полагаю, тебе лучше рассказать нам всё.

– Итак, прежде чем я только начну работать над тобой, – сказала Токката, – чьи данные должны сейчас прийти по факсу?

Особого смысла лгать не было – это все равно выяснится в ближайшее время.

– Вы знаете этого человека как Чарльза Уэбстера.

– Уэбстер, санитар из «Гибер-теха»?

Я молча кивнул, и Джонси с Токкатой переглянулись. Они были удивлены, а может быть, потрясены, а может быть, и то и другое. Я почувствовал, как у меня начинает распухать глаз, в который Токката сегодня уже врезала дважды, но удержался от желания его потрогать.

Загудел факс, и мы молча ждали, когда из устройства выползет бумага. Не дав мне взглянуть на нее, Джонси ее схватила и протянула Токкате.

– Как только эти кретины из службы безопасности «Гибер-теха» могли это пропустить? – спросила Токката. – Они открыли лазутчику «Истинного сна» доступ в самое сердце своей компании.

– Становится смешно, – заметила Джонси.

– Да, очень смешно, – согласилась Токката, и обе молча уставились на меня.

– Кривой, ты можешь заполнить пустую паузу? – наконец спросила Токката. – Рассказав нам, почему ты занимаешься Чарльзом Уэбстером. Как ты понял, что он не тот, за кого себя выдавал. Мы тебя внимательно слушаем.

У меня возникло такое ощущение, будто я стою перед матерью Фаллопией, которая устраивает разнос за какой-то глупый розыгрыш, устроенный в Приюте. Однако я понимал одно: я не могу признаться в том, что увидел все это во сне.

– Потому что, – начал я, – Бригитта сказала, что была замужем за каким-то Чарли, и я хотел выяснить… хотел выяснить… – Думай, думай же! – Завещание.

– Завещание?

– Да, завещание. Кому после ее смерти достанутся все ее картины.

Токката уставилась на меня своим единственным немигающим глазом. Ее тяжелый взгляд подобно густому сиропу стекал у меня по затылку и скапливался под мышками.

– Ты что, ее душеприказчик, да?

– Это у меня такое увлечение, – сказал я, – как в той телепередаче, где разыскивают родственников тех, кто оставил наследство.

– «Охотники за наследниками»?

– Она самая, «Охотники за наследниками».

– Ты снова лжешь, – сказала Токката, – но я ума не приложу, почему. Ты говоришь, Бригитта была замужем за Уэбстером?

– Да, – подтвердил я, побагровев словно свекла.

Пока я, запинаясь, мямлил, отчаянно стараясь выпутаться из этой передряги, Джонси достала личное дело Бригитты.

– Если они и были женаты, – сказала она, – это нигде не зафиксировано, что, возможно, указывает на то, что и Бригитта также состояла в «Кампании за истинный сон». Должно быть, этот Уэбстер был крепким парнем, раз не выдал ее, а Хук наверняка изрядно потрудился над тем, чтобы превратить его в лунатика.

– Хук – просто чудовище, – согласилась Токката. – Никто из тех, кого я только знала, не мог устоять от продолжительного натиска в Пространстве сна.

Я рассудил, что также знаю это, через общую память, которую делил с Уэбстером: Бригитта также принадлежала к «Истинному сну», и Уэбстер ее не выдал, а она, вместо того чтобы уносить ноги из сектора, осталась в этой убогой дыре на краю цивилизации, ежеминутно опасаясь разоблачения, в ожидании дальнейших инструкций, которые могли никогда не поступить, храня верность любимому делу.

Вероятно, рассчитывая на то, что это может пригодиться.

– Ну хорошо, – сказала Джонси, оборачиваясь к Токкате, – но как нам быть?

Пососав губу, Токката постучала пальцем по пришедшему факсу.

– Вероятно, копию этого отправили в службу безопасности «Гибер-теха», – сказала она, – однако, в отличие от нас, там не знают о связи Уэбстера с Бригиттой.

– Нужно проверить ее комнату, – предложила Джонси, – на тот случай, если там остались какие-либо инкриминирующие улики.

Смысл ее слов дошел до меня не сразу. Я вынужден был попросить Джонси повторить их еще раз.

– Я говорю, – недовольно произнесла та, – что нужно проверить комнату Бригитты. Возможно, там окажется что-нибудь любопытное.

Там окажется не просто что-нибудь любопытное. Там окажется Бригитта, в точности такая, какой я ее оставил: чистая, опрятная и накормленная, вне всякого сомнения, получившая прибежище.

– Кривой, ты имеешь что-нибудь против?

Я постарался изобразить человека, который не будет в ближайшее время уничтожен в профессиональном, юридическом и социальном плане.