Лена Летняя - Ментальный факультатив [СИ litres]

Хильде захотелось его ударить. Он что, издевается? Нет, конечно, она знала по собственному опыту, что доктора Легиона порой демонстрировали чересчур легкомысленное отношение к смерти. Боевики тоже порой над ней насмехались. Такова была защитная реакция организма, но сейчас Хильда не могла этого оценить.

От резкого ответа ее удержало одно: Дилан неожиданно зашевелился, подтянулся и как ни в чем не бывало почти сел на кровати, опираясь на спинку. Нет, он выглядел все таким же бледным, но теперь уже ресницы не трепетали, глаза спокойно смотрели на доктора.

– Что здесь происходит? Я думала, все серьезно…

– Ну, не шутки, конечно, – хмыкнул доктор, – но до похорон далеко. Я принес вам отказ от стационара на подпись, раз уж вы не хотите недельку отлежаться.

И он протянул Мору документ на подложке, который тот быстро подписал врученной ему ручкой.

– Хочу еще раз настойчиво повторить: у вас сильно истощен магический поток, практически до полного расходования. Никакой магии как минимум следующие три дня, слышите меня? Даже артефакт в душе пусть кто-то другой активирует.

– Я все понял, – заверил Дилан, чей голос звучал теперь намного тверже. – Спасибо. Я буду осторожен, но я должен вернуться к работе.

– Кто бы сомневался, – фыркнул доктор и, скользнув взглядом по ошарашенной Хильде, вышел.

– Ты меня обманул, – выдохнула та, едва дверь закрылась. – Прикинулся умирающим…

Дилан только виновато пожал плечами.

– Справедливости ради: я действительно мог не вернуться из Аннегейна. Так бы и не узнал причины, по которой ты меня бросила.

Хильда попыталась вскочить и выбежать из палаты, но Дилан оказался быстрее: перехватил ее за запястье, дернул на себя – и вот она уже тоже сидит на кровати, прижата к его груди сильными руками, которым невозможно сопротивляться. И совершенно не хочется.

Их лица были почти на одном уровне, дыхания смешивались, но Хильде не хватало смелости посмотреть ему в глаза. Ей было стыдно.

– Отпусти? – без особого энтузиазма попросила она.

– Ни за что. Больше – ни за что. Я не знаю, что мы будем с этим делать, но что-нибудь придумаем. Должен заметить, я тоже несколько раз слышал забавную версию своего назначения на пост главы Легиона. Якобы твоя подруга королева, с которой ты делила комнату в Орте, замолвила за меня словечко мужу по твоей просьбе. Люди всегда будут болтать, Хильда. Всегда будут искать более приятные для себя причины, почему кто-то другой чего-то добился, а они пока нет. Это проще, чем прикладывать усилия самим. Если мы будем позволять им ломать нам жизнь этим, мы ничего не докажем, сделаем хуже только себе.

Хильда и без него это знала, но почему-то именно его слова вернули все на свое место в ее картине мира. Да, ушла она потому, что в определенный момент сломалась, а не вернулась потому, что боялась: он не поймет и разозлится, если узнает правду. Но этого не произошло.

Поэтому она внезапно обмякла в объятиях Дилана, положила голову ему на плечо и высвободила руки только для того, чтобы обнять его в ответ. Холодная льдинка в животе окончательно растаяла, и на ее место пришло такое знакомое, но почти забытое за последние четыре года тепло.

Хильде не удалось уговорить Дилана остаться в постели. Каких-то полчаса спустя он уже вернулся в свой кабинет, где они обнаружили напряженного заместителя. Тот облегченно выдохнул, когда понял, что снова не главный. Это была явна не та ситуация, во время которой он желал бы продвинуться по службе.

– Король извещен, оцепление выставлено, – отчитался он. – Эм… дым распространился на довольно большую территорию, но она практически вся необитаема. Аннегейн – единственный населенный пункт в зоне поражения, но если облако будет расширяться… Там хватает деревень, а дальше идут города. Столица, конечно, далеко, но рано или поздно оно может дойти и сюда.

– Начинайте эвакуацию ближайших поселений, – велел Дилан. – За облаком только наблюдать, не пытаться сдерживать, ограничиться контролем периметра. И не пускайте туда людей.

Заместитель явно хотел что-то возразить, но передумал. Коротко кивнув, он покинул кабинет, а Хильда вопросительно посмотрела на Дилана.

– Так мы проблему не решим.

– Знаю, – отозвался он, доставая из ящика стола обезьянку. – Но выиграем время. Чтобы решить проблему, нужно понять ее суть. Так что давай поговорим с Браттом. Может быть, он прольет свет на происходящее.

– Я распоряжусь, чтобы его привели в комнату для допросов, – кивнула Хильда. – Приказ о снятии иллюзии у меня есть.

Когда они вошли в допросную комнату, Братт уже ждал их там. Лицо его выдавало волнение, и иллюзия все еще скрывала настоящие черты. Иначе быть и не могло: браслеты, запирающие магию внутри, не мешали поддерживать иллюзию, но не позволяли ее снять.

– Я полагаю, вам известно, по какой причине вы здесь?

Дилан сам начал допрос, сев напротив Братта. Хильда предпочла пройти к дальней стене, оказавшись у того за спиной. Отчасти это было стандартным методом психологического давления, но больше ей сейчас хотелось видеть лицо Дилана, который по пути сюда дважды пошатнулся и один раз даже был вынужден схватиться рукой за стену. Он не сможет снять с Братта иллюзию, ему не хватит сил, но Хильда опасалась, что все равно попробует. Она собиралась этому помешать.

– Да, госпожа Сатин мне все подробно объяснила.

– Вы знаете, что выписан приказ о принудительном снятии с вас иллюзии, – продолжил Дилан. – Но вы можете снять ее самостоятельно. Это будет расценено как сотрудничество и впоследствии будет вам зачтено.

– Я вижу, что вы, господин старший легионер столицы, сейчас не в лучшем состоянии, – заметил Братт. – Поэтому я готов снять иллюзию сам.

Дилан с пару секунд сверлил его взглядом, а потом перевел его на Хильду и кивнул ей, давая молчаливое указание снять браслеты. Она незамедлительно выполнила.

Братт прикрыл глаза, сосредотачиваясь, по его лицу пробежала рябь, меняющая черты. Наложенная на него иллюзия оказалась минимальной, но, когда она слетела, Хильда не сдержала удивленного вздоха.

– Марек?

Он открыл глаза и посмотрел на нее, криво усмехаясь. Это сделало его лицо еще более узнаваемым, потому что двенадцать лет, прошедшие с их последней встречи, наложили на него некоторый отпечаток.

Но все же ухмылка была другой. Ничего заносчивого, высокомерного или гаденького Хильда в ней не увидела, хотя именно таким ей запомнился Марек Кролл, сын последнего канцлера, с которым ей не посчастливилось учиться почти целый год в одном университете.

– Ты так удивляешься, словно ожидала увидеть кого-то конкретного, – хмыкнул он.