Елена Звездная - Князь Тьмы и я [publisher: SelfPub]

Что ж…

Сдаются только мертвые, а я еще жива!

Удар ногой по тумбочке, так, чтобы проклятый стакан опрокинулся и кровь разлилась, и ощущение металлически твердых мышц сжавшего меня в объятиях вампира.

– Убил бы, – прошипел он.

– Да пошел ты.

И он пошел.

Схватив стакан, пошел прочь из моей комнаты, хлопнув на прощание дверью… И вот зря он так. Я работаю в полиции, я в курсе типов и видов замков. И у меня есть второй пластиковый стакан в ванной.

А потому, когда Навьен попытался вернуться, его ждал сюрприз. Не приятный, видимо, но основательный – замок был поврежден, и поврежден умело.

Бронированная дверь, которую нихрена ударом ноги не выбьешь. А держать руку над замком Навьен мог сколько угодно, сколько влезет просто, но в финале, его ждала дверь номер два.

Надеюсь, к моменту, когда он сумеет сломать обе, я уже сдохну.

***

Хрип и стон. Стон и крик. Ощущение, что мои мышцы рвутся, а суставы выворачиваются, боль, пронзающая насквозь электрическими разрядами. И так по нарастающей. Приступ за приступом. Меня трясло как в лихорадке, но при этом кожа оставалась холодной, несмотря на воду, которую я довела до состояния почти кипятка.

Я не знала, правильно поступаю, или нет, просто действовала от противного – если Навьен принес лед, значит, мне нужна горячая вода. Очень горячая. Горячая до кипятка, но… от нее было только хуже, и рука против воли тянулась к крану со спасительным холодом.

Не знаю, сколько это продлилось.

В моем состоянии минуты тянулись часами, но в какой-то момент по шее полилась кровь. Она казалась холодной, ледяными ручейками змеясь по распаренной коже, а потом, вдруг, хлынула теплым потоком, унося мои силы и мое сознание.

Но за миг до того, как я потеряла сознание – дверь распахнулась. Последним, что я увидела – был князь Даркан.

В его глазах плескалось бешенство.

***

Хриплый стон, шея простреливающая болью, и холодные пальцы, спасением накрывающие пульсирующее болью место.

– Шшш, спи, – тихий голос князя.

И я почти подчиняюсь, почти проваливаюсь в сон, слыша где-то на грани, словно громом отдаленного шторма:

– Я жду объяснений, Навьен.

Именно эти слова и не позволили мне провалиться в небытие. Это, и раздавшаяся гробовая тишина в ответ.

– Обратить ее сам, не причинив ей вреда, я не смогу, и ты знаешь об этом.

Могут ли слова падать вниз каменными глыбами, убивая того, кто и так уже тонет? Могут. Еще как.

Между тем тихий, пугающе тихий, размеренный голос продолжал:

– Ты знаешь, кто я. Ты отчетливо осознаешь, каких усилий мне стоило заставить себя остановиться на одном укусе. Тебе известно все, Навьен. Но вместо результата, я вижу что?

Навьен промолчал.

А я вздрогнула, осознав, что не слышу его голоса, и распахнула глаза.

Вампирский тысячник стоял, в разодранной рубашке и пиджаке, покрытом мокрыми пятнами и кровью и… смотрел на меня.

– Не сметь смотреть на мою женщину! – жестко отрезал князь.

Навьен опустил взгляд.

А я осознала, что прикрытая лишь полотенцем, лежу на постели, а князь, устроившись на подушках сидя, ласково перебирает пальцами мои волосы.

И князь же продолжил:

– Разгони шавок. Усилить меры безопасности. Свободен.

Но вопреки приказу Навьен остался.

Затем, подчеркнуто стараясь не смотреть на меня, поднял преданный взгляд на хозяина, и спросил:

– Тело княжны?

– Сжечь.

Поклон, и Навьен покинул мою спальню, а я сдержала желание прошептать «Не уходи».

Положительно, при всех недостатках Навьена мне с ним было… на порядок комфортнее.

– Неужели? – поинтересовался князь, продолжая гладить меня по волосам.

И не остановившись, даже когда осознал, что я не сплю.

– Странно, – невозмутимо продолжил он, – часть мыслей я слышу, часть нет. Как тогда, когда ты села в мой автомобиль.

Очень хотелось… сбежать. Прямо сейчас встать, и…

– Сбежать? Я правильно понял? – ироничная насмешка.

А затем он, взяв меня за подбородок, заставил посмотреть на себя. Мокрый асфальт? Оттенок мокрого асфальта беспросветно исчез, являя метал. Жуткий, пугающий, металлический цвет радужки.

Это было… жутко.

Неестественно, неправильно, негармонично… это было жутко. Так словно человек сорвал кожу со своей руки, а у него там железо вместо костей. И ты смотришь на металлические кости, стальные сухожилия, но видишь и вполне живые мышцы. Ты смотришь и одновременно не понимаешь, как это работает? Как такое возможно? Что это в принципе?!

Ты смотришь, и не веришь в то, что видишь, а главное – не хочешь верить. Просто не хочешь…

– Страшно? – подтянув меня и устроив на подушках рядом, поинтересовался князь, скользя пальцами по моему телу.

Я вздрогнула.

Почему-то посмотрела на его ладонь, потом вновь на князя.

Он взирал на меня с едва читающейся улыбкой на губах и… казался таким хорошим…

И это мгновенно напрягло.

Я даже не сразу осознала почему, а потом вспомнила торопливо-суетливую Малисент, и ее полные чувства вины слова: «В девятнадцать лет князь посетил наш дом, мы с юга, и определился с выбором – из трех кандидатур, выбрали меня. Я… обрадовалась. Такая честь – стать княгиней дома Даркан, и князь он такой… казался хорошим».

Ключевое слово – казался!

Именно ключевое.

Осторожно отстранившись, я села, придерживая полотенце. Куда девались остатки моей одежды, даже спрашивать не хотелось. Просто есть такие вопросы, ответы на которые знать как-то не особенно хочется, а если честно – вообще не хочется.

Я еще мне было некомфортно.

Странно, еще не так давно, на вопрос: «Кто хуже всех на свете?», я бы не задумываясь, ответила: «Вампиры». А вот теперь не отвечу. Хотелось бы ответить, но… не отвечу. Я просто уже видела тех, кто был хуже вампиров.

Один из них сидел рядом со мной.

И смотрел на меня все с той же насмешливо-покровительственной усмешкой, как смотрят на детей и… домашних животных. И князь уже обозначил, кем я являюсь для него.

– Нападение княжны Мортем так напугало тебя? – вдруг спросил Даркан.

Напугало? Не то слово. Мне проще было поверить в призраков, чем в то… чем стала княжна Мортем. Это было страшно. И это было жутко. Не то, чтобы я ранее недооценивала вампиров, я весьма высоко оценивала их смертоностность и уровень опасности, которую они представляют. Но княжна… У меня было такое чувство, такое странное и даже омерзительное чувство страха смешанного с отвращением. Как если бы волк в лесу вдруг превратился в огромного жука, теряя шкуру опадающими с него лохмотьями. Теряя свою принадлежность к животным, к теплокровным, к тем, кого я могла понять и принять.

И это было похуже змей.

Это было чудовищно настолько, что мой разум просто отказывался верить в это.