Вернор Виндж - Конец радуг [litres]

Полковник Элис добавила:

– Без определенных мер контроля они вроде старомодного телевидения, но куда навязчивей. Мы не хотим, чтобы тебя кто-нибудь облапошил, Роберт. Как насчет того, чтоб я тебе выдала кой-какую тренировочную одежку и коробку контактов, всё, как Мири говорит? А ты пока подумай про Фэйрмонтскую старшую, ага?

Мири подалась вперед и усмехнулась матери.

– Бьюсь об заклад, он через неделю будет эти штуки внутри носить. Не нужны ему эти классы для лузеров.

Роберт доброжелательно улыбнулся поверх головы Мири.

Говоря начистоту, предложения по работе у него действительно были. Весть о его возвращении распространилась по Сети, ему написали из двенадцати университетов. Но… пять просто поздравили в режиме голосового послания, три ограничились предложением гастролей на семестр, а остальные попросту не отвечали его уровню. Роберт, считавшийся (цитата из критиков) «одним из гениев литературы последнего века» (конец цитаты из критиков), не совсем этого ожидал.

Боятся, что я все еще овощ.

Поэтому Роберт не торопился отвечать на предложения, а оттачивал писательские навыки. Он хотел показать сомневающимся, что разум его остер, как и прежде, а в перспективе и перегнать их, удостоившись причитающегося ему признания.

Но на поэтическом фронте дела двигались медленно. На многих фронтах. Лицо его действительно стало моложавей. Рид говорил, что такое замечательное косметическое улучшение – редкость, что Роберт был идеальным подопытным субъектом для терапии по Венну – Курасаве. Чудесненько, вот только координация оставалась во многом спазматической, суставы все время ныли, и, самое неприятное, он по-прежнему вынужден был по нескольку раз за ночь наведываться к горшку. Определенно, Судьба не уставала ему напоминать, что он все еще старик.

Вчера Вебер нанес заключительный визит. Мозги у парня так себе, но, впрочем, это отвечает сути выполняемой им работы – так себе. Все же, думается, я буду по нему скучать . Не в последнюю очередь потому, что в сутках добавится пустой час.

И да, на поэтическом фронте подвижки оказались особенно медленными.

Сны никогда не служили Роберту надежным источником вдохновения, что б он там ни утверждал в нескольких довольно известных интервью. Но и черпать идеи только из бодрствующего состояния – удел приземленных умов. Истинное вдохновение посещало Роберта Гу после хорошего сна, в моменты, когда он только начинал просыпаться. Ритуал был так отлажен, что, испытывая проблемы с вдохновением, он зачастую попросту отправлялся гулять вечерком, загружал ум непреходящими повседневными заботами… а следующим утром, пробуждаясь ото сна, редактировал уже известное. И тогда в лабильности освеженного сознания зарождались ответы. В стэнфордскую пору он делился наблюдениями этого явления с философами, религиоведами и людьми хардкорной науки. Те объясняли эффект на сотню ладов, используя то фрейдистский психоанализ, то квантовую физику. Неважно; метод «переспать с этой проблемой» всегда срабатывал.

Теперь, пробуждаясь после долгих лет маразма, он все еще испытывал такой утренний подъем. Но управлять им, как и прежде, толком не мог. Порою его ум захлестывали идеи насчет «Тайн вернувшегося» и новой версии «Тайн пути к смерти». Но никаких поэтических деталей эти мозговые атаки поутру не приносили. Его посещали идеи. Концепты вплоть до стихотворных фрагментов. А вот слова и фразы, способные творить прекрасное, – нет. Возможно, это нормальное состояние. Пока еще нормальное. В конце концов, стихотворчество остается высочайшим и сложнейшим талантом. Разве не естественно ожидать, что из всех его способностей эта возвратится последней?

Но большую часть утреннего времени он тратил на эдакие ерундовые озарения: подсознание предательски перескакивало на то, как устроены вещи, на технологию и математику. Пока днем он сёрфил на своем визопейджере, его постоянно отвлекали темы, никак не связанные с художественным творчеством. Однажды он полдня провозился с элементарным введением в конечную геометрию, и, Господи избави, следующим утром его озарило… доказательство одного из самых сложных примеров.

Дневное время Роберт проводил, терзаемый скукой, в тщетных поисках нужных слов, и пытался игнорировать зов сирен со страниц визопейджера. По вечерам отгонял Мири, которая настойчиво пыталась засунуть ему в глаза посторонние предметы.

Наконец однажды утром его посетило решающее озарение. Пробуждаясь в унылых мыслях о своей неудаче, он заметил зеленеющие можжевельники под окном, на дворе, раскрашенном в мягкие пастельные оттенки. Снаружи был целый мир. С миллионом различных точек зрения. Как поступал он в прошлом, очутившись в тупике? Делал перерыв . Займись чем-нибудь другим, сказал он себе; неважно чем. Например, вернись в школу, чтобы отвлечься от всего этого и от приставаний Мири. Там он уж наверняка столкнется с иными, какими бы узкими они ни были, точками зрения.

Да и Элис это очень порадует.

Хуану Ороско нравились прогулки в школу с близняшками Раднерами. Фред и Джерри оказывали на него Дурное Влияние, но геймеров лучше их Хуан не знал.

– У нас отличная придумка на сегодня, Хуан, – сказал Фред.

– Ага. – Джерри улыбался так, как это было ему свойственно, когда он задумывал что-нибудь реально забавное или деликатного свойства.

Трое шли обычным путем, вдоль канала водоотводной системы. Бетонная траншея, сухая и белая, как кость, петляла через каньон за Меситасом. Встававшие над нею холмы покрыты ледяной травой и донником, впереди маячит клочок чапарраля. Чего еще ждать от Северного округа Сан-Диего в октябре?

По крайней мере – в реальности.

Каньон вовсе не был мертвой зоной, какой казался. Отнюдь. Управление надзора за водными ресурсами усовершенствовало всю округу, и общественный слой тут не хуже, чем на городских улицах. Хуан пожал плечами и дернулся. Достаточно, чтобы носимое устройство Эпифании восприняло команду. Оверлей переключился в мир «Опасного знания» Гачека; донники трансформировались в чешуйчатые щупальца. Дома по краям каньона увеличились, обросли плотными досками, на крышах взметнулись флаги. Высоко над ними и впереди появился замок, дом великого герцога Хва Фэна – в реальности там обитал местный паренек, всеми силами поддерживавший круг убеждений. Близнецов Хуан облачил в кожаные латы рыцарей замковой стражи.

– Эй, Джер, глянь. – Хуан передал ключи и дождался, пока близнецы войдут в консенсус с его восприятием. Он неделю тренировался, чтобы удерживать визуал бесперебойно.

Фред поднял голову, принимая спроектированную Хуаном картину.