Николас Димитров - Дилер реальности

— И когда же он завершится?

— Прекрасный вопрос. Любой великий мыслитель ответил бы тебе — когда мы достигнем всеобщего благоденствия. Но что считать всеобщим благоденствием, вот в чем настоящий вопрос, найти ответ на который не так-то просто.

— Думаю, благоденствие — это субъективное понятие.

— Именно! Что для какого-нибудь бога, правителя или мыслителя — благоденствие, может обернуться страданиями для миллионов людей.

— Так, значит, благоденствия не существует?

— Существует, конечно. Но не для всех сразу. А для каждого по отдельности.

Я задумался, пытаясь понять, к чему он клонит.

— Хорошо, господин Гаади…

— Саул, — мягко поправляет он.

— Саул, но при чем тут ваша корпорация?

— Миссия «Транс-Реалити» — освободить людей. От войн, терроризма, от государственной тирании. От религий, в конце концов. Дать им то самое благоденствие, о котором они мечтали тысячелетиями и которое им обещали то религиозные лидеры, то военные диктаторы, но так и не сдержали обещания.

— Но вы же сами говорите, что осчастливить всех невозможно.

— А вот тут мы и переходим к главному ноу-хау нашей компании. Тебе уже известно, что мы разрабатываем персональные реальности, в которых пользователь попадает в свой собственный идеальный мир. Технология Мизрахи лишь позволяет людям пережить чужие воспоминания. А как им помочь прожить не чьи-то, а свои собственные мечты? Над этим вопросом я бился десятки лет. И только когда я соединил мистические практики с новейшими открытиями, то понял важную вещь. Может, сам процесс творения мира и зависит от воли богов, но делают это они не сами, а с помощью соответствующих специалистов. В разные времена их называли по-разному: мессиями, пророками, чудотворцами, алхимиками. Каждый из них, тонко чувствуя чаяния людей, менял мир. Так и у нас в «Транс-Реалити», чтобы обеспечить человеку счастье в его персональной реальности, недостаточно просто составить список желаний и запрограммировать их в алгоритм. Пользователя надо прочувствовать сердцем, пропустить его душу через себя. Сделать его чувства своими и выдать именно тот результат, который он хочет получить, — знает он об этом или нет. И чтобы это стало возможно, требуется человек из очень редкой категории — «конструктор реальностей». Когда я это понял, Зет, моей целью стало найти такого человека.

Саул отставляет свой бокал, придвигается поближе и смотрит на меня в упор. Я могу разглядеть даже самые мелкие морщины на его лице. Я не ослышался — он действительно назвал меня «Зет». Мысли начинают лихорадочно носиться в моей голове.

— Так вот, Зет! Мы перебрали множество кандидатов, провели с ними ряд тестов и испытаний. Подход был индивидуальным. Чтобы не нарушить чистоту эксперимента, испытуемый не должен был знать о происходящем. В частности, чтобы привлечь к подобным испытаниям тебя, мы воспользовались услугами человека, которого ты называешь «Харон».

Я раскрываю рот, чтобы попытаться возразить, но не издаю ни звука. Полагаю, вид у меня был глупейший, потому что Саул не скрывает усмешки. Поднявшись с места, он подходит к носу гондолы.

— Ты спрашивал Марка, зачем мне собственный цеппелин? Если я и старомоден, то настолько, насколько старомодны боги Олимпа. Мне также нравится взирать с высоты на копошащихся внизу смертных, на их постройки, каналы, дороги, города, по сути — шаткие муравейники. Люди вообразили, что покорили природу, подчинив себе реки, ветер и ядерную энергию. Но свою собственную природу они так и не покорили — это хорошо заметно с высоты. Тому, кто возносится над историей, над мифами, которыми человечество тешит себя время от времени, прекрасно видно, что вся наша «цивилизация» — лишь копошение бактерий на поверхности гниющего яблока планеты. Чтобы изменить этот застрявший в бесконечной сансаре мир, конструктор реальностей должен быть выше любых догм, привязанностей и даже обстоятельств!

Он оглядывается на меня. К этому времени я успел привести свое лицо в порядок. Харон работал на Саула! Какой же я идиот. Каким идиотом я выглядел, считая себя крутым корпоративным шпионом, докладывая Харону о своих «открытиях» и считая, что вожу всех за нос.

— Я догадываюсь, о чем ты сейчас думаешь, — Саул явно решил вытащить меня из моего ступора. — Но сейчас не важны мои методы или причинно-следственные связи. Ты находишься рядом со мной, буквально на вершине мира, и я хочу, чтобы ты отнесся к своему положению со всей серьезностью.

— Так это вы все подстроили? — наконец подаю я голос, понимая всю серьезность своего положения. — Все это — внедрение, испытания?

— Мне было проще изучать тебя, пока ты думал, что изучаешь меня. Теперь ты и сам, я уверен, можешь сказать, что многому научился.

— Расширение сознания?

— …и его разрушение. Тебя испытывали на прочность и соблазняли чем-то новым. Работа велась круглые сутки.

— А эти странные видения?

— И видения. — Саул самодовольно улыбается. — Я тоже прошел этот путь и посредством своих воспоминаний делился с тобой своим опытом.

Во мне начинает закипать злость. Какого черта все это время мною играли, словно мелкой пешкой? Что он о себе возомнил, этот «олимпийский бог»?

— А если я не согласен идти по вашему пути? Свободу выбора вы мне оставляете?

— Конечно, иначе какой же из меня «Бог», — улыбается Саул. Черт, он будто читает мои мысли! — Можешь принять свое предназначение, а можешь отказаться.

Я собрался резко ответить, но Саул властным жестом обрывает мою попытку:

— Но так как суть нашего предприятия пока представляет определенную тайну, мне придется принять меры, чтобы устранить любую утечку информации. Это уже мой выбор, к сожалению, продиктованный необходимостью. — Повернувшись к двери, он выкрикивает: — Дорогая, зайди!

Я переживаю второе потрясение за этот вечер. В раздвинувшиеся двери входит моя подружка Линн, одетая в черные бриджи, тактические ботинки и черное худи. Она быстро кланяется Саулу, как это делают мастера боевых искусств (на что тот отвечает одобрительным кивком), и занимает место у двери.

— Вот еще одна моя подопечная. Можешь с ней заново познакомиться, только, боюсь, она сейчас не в духе. Ей очень не хотелось вспарывать живот старику Харону.

— Я обошлась удавкой, босс. Надеюсь, на сегодня это все?

Линн быстро стреляет глазами в мою сторону. Должно быть, у нее и правда были ко мне какие-то чувства — если не женские, то дружеские: она едва заметно улыбается мне уголком рта.

— Линн! — ошарашенно выдыхаю я. — Так ты…

— Мой остро заточенный скальпель, которым я иногда провожу болезненные операции, — поясняет Саул. — И лучше нее никто бы не справился — у Линн настоящий талант в подобных делах.