Елена Ершова - Ихтис

– Желтая газетенка – это дело твой жизни? А если тебя убьют? Все эти экстрасенсы, маги, ясновидящие, сектанты… Что тебе вообще до них?

– Ненавижу, – отвечал Павел, стискивая зубы до хруста. – Всех ненавижу.

Аня, кажется, не слышала, или не хотела слушать.

– Тебя ведь звали в отдел новостей, чего не пошел? – и с горечью добавила: – Одержимый!

Отчаяние и злость копились внутри, но не находили выхода. Аня не понимала его, как не понимали и коллеги. Откуда им, нормальным, знать, с чем приходится жить ему? Жить с пониманием, что все можно было повернуть вспять, накопить денег на операцию, вернуть слух, если бы только…

Сейчас Павлу хотелось отключить Пулю и провалиться в тишину. Аня заметила его жест.

– Только попробуй, – с неожиданным спокойствием сказала она. – Только попробуй, и я возненавижу тебя.

Он опустил руку и процедил:

– Давай успокоимся. И подумаем. Оба.

Аня кивнула, подняла спортивную сумку с уложенными вещами.

– Ты прав. Нам нужно успокоиться и подумать. И отдохнуть друг от друга.

Хлопнула входная дверь, квартира опустела. Павел наблюдал из окна, как девушка стремительно пересекает двор. У проезжей части она остановилась и обернулась.

Павел прижал ладонь к губам: «Люблю тебя». Аня поднесла кулак с оттопыренным мизинцем к уху: «Я позвоню». И действительно перезвонила через неделю, предложив расстаться.

Сказкам свойственно заканчиваться.

Сначала он с головой ушел в работу. Потом набрал смс: «Ты хорошо подумала?» и «Давай встретимся», но стер, так и не отправив. По пути домой зашел в магазин, кинул в корзинку четыре банки пива, упаковку кофе и вафли. Но, пока шел к кассе, передумал, вернулся и выложил пиво: знакомиться с материалом предпочитал на трезвую голову.

Без Ани в квартире непривычно и пусто. Она привносила толику хаоса в разложенный по полочкам мирок, хотя Павел часто сердился на беспорядочно разбросанные баночки, тюбики и флаконы. Но пока Аня находилась рядом – демоны отступали. А теперь одиночество сочилось из каждого угла, стекало с каждой опустевшей полки, и тишина вновь стала постоянной подружкой Павла – зачем слуховой аппарат, если некого слушать и не с кем говорить?

Павел прошелся по дому и зажег во всех комнатах свет. Прежде, чем снять мокрую куртку, вытащил из шкафа фотоальбом. Красный бархат протерся и почернел на сгибах, поэтому Павел держал альбом в целлофановом пакете – не столько в целях сохранности, сколько для собственного спокойствия. Склеенные страницы переворачивались нехотя, под пальцами мелькали счастливые лица: круглое, обрамленное темными кудрями – матери, улыбчивое и курносое – отца. Свадьба. Рождение близнецов. Новогодние посиделки. Первый класс. Старшая школа.

На последнем фото за праздничным столом – двое подростков. Одинаковые курносые носы, одинаковые ямочки на щеках, толстовки с одинаковым принтом. И подписано старательно: «Андрюха и Пашка. Уже шестнадцать!»

Через две минуты они задуют свечи на праздничном торте. Через десять минут отец подарит близнецам по спиннингу. Еще через два часа семья закинет палатки в автомобиль и выедет на трассу по направлению к реке Рыбень. А через пятьдесят километров от города у летящего с горы большегруза откажут тормоза…

Как там обещала бабка Ефимия? «Здоровый парень. Сто лет проживет!»

Знахарка лгала. Они все лгали.

Павел вытащил из-за пазухи карточку и сунул в пустой кармашек альбома. Траурная полоска, нарисованная маркером, перечеркнула уголок по диагонали и закрыла пятно от воска. Ниже чернели буквы:

«Андрей Верницкий».

И даты: рождение, смерть.

Павел захлопнул альбом и убрал подальше в шкаф. Лучше провести этот вечер без воспоминаний.

Он наспех поужинал вчерашними макаронами, взял вафли, кофе и вернулся в комнату. Ноутбук подмигнул огоньком диода, на флешке оказалась только одна запись, озаглавленная: «Таежный мессия». Стоило нажать воспроизведение, как на экране появилась заставка: призраки, появляющиеся на лестнице и проходящие сквозь стены, огненные пентаграммы, молящиеся люди в белых одеждах, звездное небо, в котором спиралью раскручивалась галактика. Затем экран погас, и в центре вспыхнули огненные буквы «Тайный мир».

Настолько тайный, что никто его не видел.

Павел усмехнулся и отхлебнул кофе – крепкий, без сахара, как приучил отец.

– Удивительное рядом, – тем временем, заговорила с экрана ведущая. Внизу появилась отбивка: «Софья Керр». Павел знал, что настоящее имя девушки Ирина Глазова, но Софья Керр звучало эпатажно. Девушка и выглядела соответствующе: черное до пола платье, корсет, аккуратное каре красных волос, густо подведенные глаза. С Павлом у нее негласное состязание, сенсации рвали друг у друга из рук, кто первый успеет – тот и победил. Сейчас счет был явно не в пользу Павла.

– Призраки, ведьмы, потомственные ясновидящие, – продолжила Софья. – Они живут рядом с нами. Об этом рассказано в прошлых передачах. Но сегодня мы стали свидетелями настоящего чуда. Чуда, которое пришло в семью Краюхиных.

Кадр сменился. Крупный план выхватил бледное лицо ребенка лет десяти. Глаза распахнутые, на губах недоверчивая полуулыбка.

– У Леши ДЦП, – послышался закадровый голос Софьи. – Серьезные нарушения опорно-двигательного аппарата приковали малыша к инвалидному креслу. Мама Светлана долгие годы обивала пороги больниц. Она уже не надеялась на чудо. Но чудо все-таки случилось.

План изменился на общий. Мальчик уперся ладонями в подлокотники инвалидного кресла. Привстал. Сделал робкий шаг, потом еще один. Лицо покраснело от волнения, но испуганная улыбка превратилась в уверенную, ребенок протянул руки:

– Мама! Я хожу!

В кадр ворвалась плачущая женщина и сгребла сына в охапку. Заиграла волнующая мелодия, и Павел закатил глаза. Телевизионщики умело играли на эмоциях: в такие моменты домохозяйки плакали от умиления.

– Мы почти не надеялись, смирились, – заговорила Светлана Краюхина. Ее щеки блестели от слез, но женщина не утиралась: так зрелищнее. – Лешенька спрашивал: мама, а я навсегда инвалид? А что я ребенку отвечу? Он когда видел, как мальчишки в футбол гоняют, глаза загорались, от окна не оттащить, – женщина все-таки смахнула слезу, но в уголке глаза тут же набухла новая. – Я решила, что жизнь положу, а сына спасу. Как услышала про старца, думаю: вот она, последняя наша надежда!

В кадре снова появилась Софья. Она картинно прошлась по железнодорожной станции, остановилась под деревянной табличкой:

– Последняя надежда Леши Краюхина живет здесь. Доброгостово. Таежный тупик. От Тарусы до станции четверо суток пути. От станции до деревни – пару часов на «Уазике».

Павел недоверчиво хмыкнул: такие как Софья на поездах не ездят. Им покупают билет в бизнес-класс или даже выдают в личное пользование компактный вертолет. С утра вылетел – к обеду на месте. Вечером – материал.