Виолетта Стим - Клуб Рейвен [СИ]

Потерев нос, в котором защекотало из-за скопившейся вокруг пыли, Деметра присела на одно из двух кресел, задвинутых в единственный свободный клочок лавки слева от кассы. Миссис Гейбл плавно опустилась в другое, её браслеты на руках при этом мелодично зазвенели.

— Ну что ж, показывай, — предложила она. — Хотя погоди, ты не хочешь чаю? Я как раз собиралась налить себе чай.

Женщина кивнула на маленький столик между креслами, застеленный кружевной салфеткой. На ней стояли две фарфоровые чашки и небольшой заварочный чайник, из носика которого тонкой струйкой поднимался пар.

— Вы ждали меня или кого-то другого? — удивлённо спросила Деметра, имея в виду количество чашек. Миссис Гейбл тихо засмеялась и налила чай.

— Твоя мама позвонила мне, и сказала, что уж сегодня ты точно явишься, — со смешком ответила она. — Хватит стесняться. Клади сахар. Выставка в ратуше начнётся уже послезавтра. Все это к празднику, дню Основания нашего Хэксбриджа — семнадцатому июля. Ты здесь новенькая, и вряд ли знаешь, но он всегда празднуется с особым размахом. Хотя, — женщина расстроено махнула пухлой рукой в сторону дверей, — …не знаю, что будет этом году. Такой кошмарный взрыв. Я чуть с кровати не упала, честное слово!

— Вы живете, наверху, над лавкой? — спросила Деми, стараясь сохранять сочувствующее выражение лица. Она хотела по-быстрому отдать фотографии и уйти, но теперь понимала, что так просто ей это не удастся.

— О, да, малышка, — продолжила женщина. — Просто кошмар. Про старика Шимуса ты наверняка уже слышала. Погребён в своём доме!.. Мир праху его. Но самое худшее даже не это!

— Что может быть хуже такого страшного взрыва? — приподняла брови Деметра, скрывая удивлённое лицо за чашкой чая.

— Детка, о чем ты вообще говоришь? — всплеснула руками миссис Гейбл. — Весь городской архив уничтожен!

— Городской архив? — переспросила Деми, окончательно запутавшись.

— Ну конечно! — с жаром откликнулась собеседница. — В домишке, где устроил свою берлогу увалень Шимус, было не только местное управление связью. Там хранились все документы со дня основания города! Организаторы праздника (и я, конечно же) просто в ужасе. Все, все фотографии, ценные сведения, биографии знаменитых жителей — все потеряно!

— Не слишком ли много странных событий для одного городка? — тихо пробормотала Деметра, возвращая чашку на блюдце.

— Что ты сказала, моя дорогая? — непонимающе переспросила миссис Гейбл. — Главное сейчас — убедиться, что у нас останутся хотя бы те фотографии, что ты принесла!

— Ах, да, конечно, — встрепенулась погрузившаяся в свои мысли Деми, и протянула женщине саквояж. — Вот все, что я смогла найти. Их здесь много.

Взгляд продавщицы резко стал деловым — она бегло осмотрела ржавые застёжки, потёртую кожу, и подшитую грубыми черными нитками ручку. В этот момент казалось, что ни одна трещинка на сумке не укроется от взора хозяйки лавки. Деметре стало не по себе от такой наблюдательности.

— Вот смотрю и вспоминаю старую Марту, — голос женщины потеплел, а взгляд снова стал мягким. — Марту Болдер, она жила в вашем доме до вас. Как-то она уже показывала мне фотографии. Всегда хранила их в этом саквояже.

— Так вы общались с прежней хозяйкой! Вот откуда вы узнали, что фотки на чердаке? — догадалась Деми.

— Она там их прятала, все верно. Чтобы родственнички не выбросили. Как вообще можно выбрасывать старые вещи! Но Марта не успела их передать архиву — умерла. Просто уснула как-то, и все. Так её и нашли, на кровати, с ладошкой, подложенной под щеку, — вздохнула миссис Гейбл, и, достав из сумки растрёпанную стопку снимков, принялась их пересматривать. Деметра подумала, что если сейчас встать и уйти, то женщина наверняка этого не заметит. Но, вдруг, неожиданно для себя, решила немного задержаться.

— А вы что-нибудь знаете о легенде про графа Далгарта и мисс Вайерд? — неуверенно спросила она, боясь показаться глупой. Она ещё не понимала, что именно так зацепило её в этой истории.

— Ты имеешь в виду «проклятие Ворона»? — рассеяно поинтересовалась миссис Гейбл, увлечённая фотографиями.

— О таком я ещё не слышала, — удивилась Деметра. Продавщица подняла на неё глаза и указала пальцем в сторону.

Деми перевела взгляд на противоположную стену, присмотрелась, и охнула от неожиданности.

Там стоял старый деревянный шкаф, ломившийся от пыльных томов самых разных книг. А над ним виднелся тёмный портрет небольшого размера, и от одного только взгляда на него хотелось выбежать из лавки подальше.

На холсте была изображена очень старая, совершенно безобразная женщина в чепце. Один глаз у неё был круглый, с широким черным зрачком, выступающим из глазницы. «Стеклянный», — пояснила миссис Гейбл. Второй — серый, маленький и прищуренный. Нос на лице резко выдавался вперёд дугообразным крюком, словно клюв; вместо губ — тоненькая, едва заметная розоватая полоска. Морщин на лице не было, кожа обтягивала череп и резкие скулы так туго, что создавалось ощущение, будто она вот-вот лопнет, и обнажит желтоватую кость.

— Ортруна Далгарт, вдовствующая графиня, — сказала продавщица, отводя от картины полный отвращения взгляд. — Дрожь берет, каждый раз как её вижу. Эта карга умудряется следить за всеми, даже не сходя с портрета.

— Почему тогда вы его не выбросите? — спросила Деми, передёрнув плечами от появившегося чувства дискомфорта. Теперь, когда она знала, что этот едкий взгляд направлен на неё, она уже не могла расслабиться.

— Что ты! — замахала руками женщина. — Выкинуть картину девятнадцатого века?! Да ни за что в жизни! Ты хоть знаешь, сколько она может стоить?

Деметра подавила желание улыбнуться. Деятельная миссис Гейбл могла бы дать фору любому из лондонских дельцов.

— Тем не менее, в проклятии графской семьи обвиняют именно её, — начала рассказ продавщица. — Не картину, а эту ведьму. Она вышла замуж за графа Чарльза Далгарта, и была тогда, по слухам, прехорошенькой. Через год она родила одного сына, Людвига, а затем и второго. Они казались всем идеальной семьёй. Но только до поры, до времени… Когда Людвигу стукнуло двадцать пять, он встретил совершенно ангельское создание — невинную Антуанетту, и полюбил её. А потом, по непонятным причинам, старый граф умер. И начали твориться странные вещи. В своём замке Ортруна стала заниматься жуткими вещами, просто чудовищными экспериментами. Говорили, что это она отравила мужа. После этого ведьма становилась все уродливее, а сын, наоборот, только краше. Она сделала все, чтобы уничтожить чувства Людвига и Антуанетты. Юноша постепенно делался таким же жестоким, как его мать, и, в конце концов, они довели несчастную до самоубийства. Хотя, никто не знает, что именно произошло на том утёсе. Так и появились слухи о «проклятии Ворона», будто бы он теперь лежит на всем их роду.