Александр Петровский - Дело о Короле оборотней [СИ]

— Дочери королевы, — прорычала волчица своему напарнику, тщательно нас обнюхав. — Все три. Сын королевы. Сын короля, эльф.

Я немного удивился. Тома говорила, что даже волчица-ищейка чувствует королевскую кровь только у противоположного пола. Тома ошиблась? Или соврала? Или врёт волчица-полицейский? Но зачем хоть той, хоть другой врать по пустякам? С другой стороны, я же зачем-то ломаю голову над этими пустяками.

— Вы нервничаете, — сказал мне полицейский. — Наверно, вы в чём-то виноваты? Может, признаетесь, и сэкономите нам всем массу времени?

— Я всегда нервничаю, когда незнакомая женщина обнюхивает мой хрен, — ответил я.

— Но это стандартная полицейская процедура, в ней нет ничего ни сексуального, ни агрессивного. Вы, я так понял, не гражданин Вервольфа?

— Да. Показать документы?

— Нет необходимости. Не сомневаюсь, что у вас есть виза, причём такая, что я её не отличу от настоящей. Вы гражданин Империи?

— Подданный Империи, — поправил я. — Гражданство — у вас, у нас — подданство. Монархия у нас.

— Неважно. Может, и у нас скоро будет монархия. Вы живёте в ближней имперской провинции?

— В Приграничье.

— Точно. Забыл название. Разве вы там не встречались с людьми, умеющими принимать волчью форму?

— Встречался. Но они не обнюхивали мой хрен, — буркнул я.

— А как получилось, что вы — имперский эльф, и одновременно сын короля?

— Отцом моего прадеда был оборотень, и я так понял, что он был принцем оборотней. Как у него получилось, я не знаю. Наши с ним титулы веками никого не интересовали, аж до последнего времени.

— Сын короля — не титул, — возразил полицейский. — В Вервольфе нет титулов. Никого нельзя ни назначить сыном короля, ни лишить этого звания.

— Стало быть, никого никогда не интересовало моё звание. Даже меня самого. И сейчас не интересует.

— Вас не интересует ваше звание «сын короля», но вы, как и большинство остальных его обладателей, прибыли в Темпл-сити на Ритуал Преображения?

Наш дурацкий разговор, что и допросом-то не назовёшь, прервала его напарница. Она пролаяла, что трое, постоянно проживающие в доме, обвиняют приезжего эльфа в попытке изнасилования, а сестра хозяйки, в недавнем прошлом сержант пограничной стражи и сексуальная партнёрша эльфа, обвиняет всю семью сестры в том, что её незаконно лишили свободы. По моим представлениям, кому-то из нас предстояло ночевать в полицейском участке. А может, и всем.

— Претензии есть? У вас, — обратилась волчица ко мне.

Я ещё мог предположить, почему родичи Томы выдвинули обвинения против меня — они, похоже, горят желанием отправить меня за решётку, пока тут не сожрут губернаторского ублюдка. Хотя я даже не представляю, как бы смог помешать этому ужину. Но зачем в дела с полицией впутывается Тома — непонятно. Видать, здорово обиделась на сестру и племянницу. Не хватало ещё и мне совершить подобную глупость.

— Не имею ни к кому из присутствующих никаких претензий в части, представляющей интерес для полиции, — ответил я.

— Вы, случайно, не адвокат? — заинтересовался полицейский. — Ваша фраза очень похожа на стандартную полицейскую формулировку.

— Я — частный сыщик, и порой работаю вместе с полицией.

— Серебро, — прервала нас волчица. — Правая рука. Чую!

— У вас было при себе серебряное оружие? — подхватил тему её напарник. — Вы провезли его контрабандой или раздобыли в Вервольфе?

— С чего вы взяли, констебль, что это обязательно было оружие? — спросил я, пытаясь выиграть немного времени. — Ваша напарница унюхала серебро, но это могло быть и украшение.

— Как есть адвокат! — восхитился полицейский. — Только мы — не констебли. Констебли — в Империи, а мы — копы. Но давайте разберёмся с серебром. Нина, у него было оружие?

— Да, серебряный кинжал, — уверенно ответила та и с вызовом на меня посмотрела.

— А где в это время была Тамара? — поинтересовался я.

— Мылась! — Нина решила придерживаться старого плана.

Тома хотела что-то сказать, но я жестом попросил, чтобы она молчала.

— А я, значит, не в силах ждать, когда она, наконец, смоет с себя пот и грязь, достал серебряный кинжал и стал принуждать её сестру к сексу?

— В Империи так называют случку, — пояснил полицейский своей напарнице.

— Да! — выкрикнула Нина. — Эльфы постоянно этого хотят!

— В присутствии Виктории?

— Да!

— А потом выбежал её отец и отобрал у меня кинжал?

— Да!

— Нет! — рявкнул Виктор. — Дура!

— Сам кретин!

— Закрыли рты! — рявкнула волчица, и они мгновенно заткнулись.

— Говорите, Виктор, — предложил полицейский. — В чём вы не согласны со своей партнёршей?

— Да не было никакого кинжала! И изнасилования не было. Даже попытки! Эльф перепутал Нину с её сестрой, видите, она очень похожи. Даже люди могут ошибиться, а эльфов, тем более имперских, мы все вообще на одно лицо. Он думал, что целует и лапает свою партнёршу, а Нинка перепугалась и начала орать. Я выбежал во двор, объяснился со Станиславом, и всё. А ей невесть что почудилось.

— Тамара в это время действительно мылась?

— Наверно. Я не подглядывал.

— Тогда вопрос к ней. Вы выдвинули заведомо ложное обвинение в незаконном лишении свободы?

А бухгалтер Витя не совсем идиотом оказался — до него вовремя дошло, что кинжал-то его, и это можно доказать, тем более, я ведь частный сыщик, искать доказательства умею. Осталось разобраться с ненужными претензиями Томы. Насколько всё было бы проще, оставь она их при себе.

— Наверно, кто-то нечаянно закрыл душевую, — предположил я. — И Тамара решила, что её заперли.

— Да, да, так и было! — энергично закивал Витя. — Это я нечаянно запер. Забыл напрочь, что у нас в доме гости.

— Дверь ванной запирается только изнутри, — удивлённо напомнила Вика.

Все начали обсуждать, как получилось, что дверь была не заперта, потому что не могла быть запертой, но Томе показалось, что она всё же заперта. Полицейский с выражением неимоверной скуки на лице время от времени что-то им подсказывал. Я не вмешивался, сами наворотили, пусть сами и разгребают.

Тут волчица подошла ко мне и внезапно перекинулась в человечью форму. Она оказалась худой, но высокой, чуть ниже меня, и могла смотреть мне прямо в глаза. Жуткий у неё был взгляд, звериный. Впрочем, как почти у всех чистокровных оборотней, у Томы тоже. Лучше бы я на её обнажённую грудь смотрел, чем в глаза. Но страх лучше не показывать, ни зверям, ни оборотням, так что я даже выдавил из себя презрительную улыбку со сжатыми губами.

— Вы все врёте, — безразличным тоном сказала она. — Вы тут передрались, но не хотите вмешивать в свои дела полицию. Мы уйдём, и вы продолжите.

— Нет, — возразил я. — Мы уже во всём разобрались.