Анна Велес - Семь колец Пушкина [litres]

– Странно, – чуть удивленно поднял брови дознаватель. – Мне она показалась очень дружелюбной.

– Это маска, поверьте, – возразила девушка. – Ли не так проста, как кажется. На вид милая простушка, на самом деле Глава самого богатого ковена Москвы, кстати, самая молодая в его истории. Умнейшая ведьма, мудрая. А самое главное, очень верная. Мы трое – Ли, я и Марси – почти как сестры.

– Простите, Ева. – Дан выглядел немного смущенным и даже виноватым. – Я проявил любопытство, и Ли рассказала мне об… истории вашего знакомства.

– Лагерь? – глядя в иллюминатор, уточнила маг.

– Да…

– Знаете, Дан, – она повернула голову и теперь смотрела ему в глаза, очень серьезно, даже с какой-то тревогой, – тогда… я сделала то, что должна была. Но спустя годы, когда мы все повзрослели… Теперь я понимаю, что тот отчаянный шаг нас бы не спас. За непослушание нас убили бы тем же утром. Если бы не Магнус и Кир.

– Скорее всего. – Ему не хотелось об этом думать. – Но как такое могло получиться, что три маленькие девочки оказались там… Вы же все из знатных семей! Из Избранных! Три Высшие!

– Моя мама была смертной, – чуть грустно стала объяснять Ева. – А отец, он был вервольфом. Он погиб… Та же история у Ли. У нее вообще не осталось родных в Волшебном мире, кто мог вступиться. А мои… Михаил был за границей. Кир… как всегда, где-то в своих реальностях. Как он вообще узнал о моем существовании, для меня до сих пор секрет. А Марси… Все знают, что у Магнуса Скифа редко бывают дети. По какой-то жуткой трагической традиции его дети долго не живут. И Марси вообще появилась на свет случайно. Почти курортный роман. Ее мать даже не знала, кто такой Магнус. То, что девочка из Избранных, стало заметно рано, еще до инициации. Поэтому оказалась в лагере. О ней тоже узнал Кир. Так они нас и спасли. Вот только… Я думаю, что нынешняя болезнь Марси – это как раз следствие той страшной ранней инициации.

– Но благодаря вам теперь все разрешилось, – поспешил напомнить ей дознаватель.

– Надеюсь, – Ева улыбнулась. – Вы не думайте, что мы с Ли всю жизнь с ней возимся. Марси спасла и наши жизни во время войны… – она опять отвернулась к окну. – Нас тогда сбили. Мы попали в плен. И я даже вспоминать не хочу, что бы с нами могло быть. Но Марси в одиночку пробралась туда и… Мало кто может устоять против голодного и разъяренного вампира.

Дознаватель молчал. В каждой семье Волшебного мира сейчас наверняка нашлись бы такие же истории. Мир Избранных, где каждый сам за себя, мир одаренных и эгоистичных личностей изменила война.

– У каждого своя трагедия, – сказал он тихо. – Мой отец тоже в бою кинулся спасать Главу Стражи, того, кто был на посту до вашего кузена. Они были друзьями. Они стояли спиной к спине против целой роты… А мы с Феликсом, сыном Главы… мы прорывались к ним, – он тяжело вздохнул. – К сожалению, мы не успели. Противник был уничтожен. И их силами, и нашими, но… Отец скончался от ран у меня на руках. Глава уже тогда был мертв.

Ева, внимательно слушавшая его рассказ, перегнулась через разделяющий их столик, аккуратно пожала его руку в знак поддержки.

– Мы до сих пор дружим с Феликсом, – уже более спокойно и буднично произнес Дан.

– Да. – Артефактор чуть улыбнулась. – Понятие дружбы в нашем мире наконец-то появилось после Великой Отечественной. Хоть какой-то положительный итог войны. Но… не для всех. Та семья, куда мы с вами едем, Дан. Они не все такие.

Он кивнул, ему понравилось, что девушка так аккуратно и своевременно перешла к делу.

– Они Романовы, – продолжала она. – Мало того, что это одна из самых многочисленных семей и в мире смертных, и в Волшебном мире, так еще в их жилах течет императорская кровь. Это их сильно выделяет среди остальных. По крайней мере, они так считают.

– Знаете, – чуть усмехнулся Дан. – У смертных есть отличная азартная игра. Покер. И мы с приятелями иногда собираемся поиграть. Так вот, один из моих друзей Рюрикович, а другой – из Лотарингов. Поверьте, очень скромные и интеллигентные люди.

– Даниил, – в тон отозвалась Ева, – я бы сказала проще, наши с вами семьи тоже не рядовые. И древние, и могущественные. Легко составят конкуренцию тем же Романовым. Но в этом плане мне больше нравится цинизм Магнуса Скифа. Он всегда любит говорить, что на вкус императорская кровь ничем не отличается от обычной.

Дан усмехнулся.

– Но вы правы, Ева, – вернулся он к серьезному разговору. – Те, к кому мы едем, считают иначе. И это надо вытерпеть, особенно когда им придется отвечать на неудобные вопросы. А им точно придется. Ведь и вы, и я наделены властью эти вопросы задавать.

– Согласна. – Ева чуть поморщилась. – Это будет не самая веселая поездка. Хотя… Есть Гавр. Гавриил. Это сын светлейшего князя. Один из немногих выживших. Он вервольф. Правда, не Высший. За что отец к нему не очень-то и благосклонен. Однако Гавр – очень простой и добродушный. Его должны были расстрелять большевики. Но чудом он был спасен и вывезен в Париж. А когда началась война, Гавриил вернулся тайно, под чужим именем. Работал хирургом в полевом госпитале, спас более ста человек.

– Для меня будет честью знакомство с ним, – решил дознаватель.

– Вам явно не понравится второй сын Константина Константиновича, – продолжала Ева. – Константин-младший обласкан отцом. Он Высший. Маг-клирик, как и отец. Крайне высокомерный и… скользкий какой-то. Надеется быть наследником князя. Он… – она замялась, подбирая слова. – Никогда не знаешь, на самом ли деле он знает больше, чем говорит, или наоборот, говорит больше, чем знает.

– Я его помню, – кивнул Дан. – Он заискивал перед моим отцом, а я ему не нравился.

– И слава богу, – не удержалась Ева от усмешки. – Ходят слухи, что мужчины ему обычно нравятся…

Дознаватель так и не смог скрыть гримасу отвращения.

– Теперь племянники и свита, – продолжила Ева. – Их много, они разные. Есть те, кто сам держится ближе к князю, есть те, кто многое бы отдал, чтобы уехать от него как можно дальше. Это классическое высшее общество, Дан. Интриги, вранье, взаимная скрытая ненависть и куча грязных секретов. Жизнь там – это были самые трудные двадцать лет.

– Зато больше всего на свете теперь вы цените искренность и верность, – напомнил он доброжелательно. – А есть ли еще кто-то, на кого я должен обратить внимание?

– Трудно сказать. – Она пожала плечами. – Я должна посмотреть, кого соберет вокруг себя князь для нас. Уж поверьте, он это сделает. В целом Константином Константиновичем можно восхищаться. Есть нечто, за что его нельзя не уважать. Он был почетным членом Российской академии наук. И он до сих пор живет этим своим детищем. Кража в фондах для него личное оскорбление. Как бы он ни относился ко мне или к вам, он сделает все, чтобы мы нашли преступника. И простите опять за цинизм, но даже смерть племянника для него не так важна, как потеря чего-либо из собранной им коллекции пушкинской эпохи.