Игорь Шенгальц - Ксенофоб [litres]

Но считать мне не пришлось. Профессор умел быстро принимать решения.

– Привести Рата. Живо! И мехваген его подгоните, бездельники!

Два санитара опрометью кинулись выполнять приказ. Остальные перекрыли двери кабинета, отрезая мне пути к бегству. Но я бы и не побежал один без Грэга.

Следующие минуты прошли в тягостном ожидании. Я не сомневался, что там, снаружи, мне готовили засаду и что так просто нас не выпустят. А я не собирался сдаваться просто так, надеясь забрать с собой на тот свет как минимум профессора доктора-доктора – всех троих в одном лице. И Морган это чувствовал. Первая волна адреналина схлынула, и я ощутил, как его тело била дрожь.

– Не бойтесь, профессор, я вас не трону. Вы мне не нужны. Мне нужен только мой товарищ.

– Послушайте, – сделал еще одну попытку Морган, – он же больной человек. Он пытался убить сына, он может захотеть убить и вас. Это больше чем просто болезнь. Это помешательство!..

– Что с Грэгом?

– Его надо лечить, – продолжал яростно шептать профессор, – а сделать это можно только здесь. Иначе смерть! Или много хуже, чем смерть! Безумие! Оставьте его в клинике, а вас я не трону, отпущу восвояси. Обещаю!

Но я не верил ни единому его слову. Нет, уходить, так вместе.

В кабинет втащили Грэга. Выглядел он плохо. Желтушного цвета, закутанный в смирительную рубашку, он словно сбросил десяток килограммов. Грэг смотрел на меня мутным взглядом, не узнавая.

– Я же говорил! Он не в себе…

– Это все ваши препараты, делаете из человека овощ! Освободите его! Живо!

Один из санитаров развязал рукава смирительной рубашки и быстро стащил ее с репортера. Он остался в обычной пижаме и простых домашних тапочках.

– Вниз, к мехвагену! Освободить дорогу!

Санитары спинами вперед покинули кабинет, придерживая Грэга за плечи. Я вел Моргана осторожно, крепко обхватив за шею и стараясь не дать ему ни малейшего шанса на побег. Иначе и мне конец, и Грэгу тоже.

Так мы и прошли вереницей до пассажирского ауфцуга. Взмахом руки с ножом я отогнал санитаров еще на несколько шагов назад. Грэг остался стоять рядом, привалившись к стене. Он едва держался на ногах. Двери подъемника отворились.

Мы зашли в кабину вместе, нож мне пришлось переложить в левую руку, а правой я потянул репортера за пижаму.

Внизу нас ждали, но напасть никто не осмелился. Холл уже был пуст, только санитары и охранники толпились у центральных дверей, явно не зная, как лучше поступить.

Захват главврача клиники никакие прежние схемы не предусматривали.

Мехваген с заведенным мотором стоял у нижних ступеней. Громко завыла сирена на одной из башен.

Я чуть встряхнул профессора:

– Я вас выпущу, как только мы покинем кранкенхаус. Убивать вас мне ни к чему!

Морган только вяло кивнул в ответ.

– Прикажите отпереть ворота!

У профессора кончились силы к сопротивлению, и он сразу повиновался:

– Отпереть ворота! Не стрелять! Выключить сирену!

И все-таки я не верил, что нас отпустят вот так просто, никак не попытавшись остановить.

Когда мы мчались по дорожке, когда миновали парк, когда подъехали к воротам – каждый миг я ждал разрывающие тело пулеметные очереди. В таком серьезном заведении, где, очевидно, имелось множество тайн, могли быть и особые секретные директивы как раз на подобный случай. И они вполне могли предполагать смерть профессора, если альтернативой было его похищение.

Но Благостаев до сих пор находился без сознания. И если особые инструкции и имелись, то, вероятно, именно он должен был привести их в исполнение. Я же предусмотрительно вырубил начальника охраны, тем самым открыв нам с Грэгом путь к бегству.

Проезд во внутренний двор с защитной клетью оказался открыт. Ловушка? Иного выхода из клиники все равно не было, пришлось рисковать.

Я завел мехваген в простреливаемый дворик. Железную клеть приподняли на цепях высоко вверх, давая возможность беспрепятственно проехать к воротам, которые как раз медленно открывались.

– Послушайте меня, Бреннер, или как вас там. Будьте поосторожнее с вашим другом. Поверьте мне! Его надо изолировать от общества и лечить. Шансы есть, но их чрезвычайно мало…

Ворота распахнулись во всю ширь, и я нажал на педаль газа, не слушая профессора. Его чуть откинуло назад, вжав в сиденье.

Чертова брусчатка кидала мехваген то вправо, то влево, но скорость я не снижал.

И лишь отъехав от клиники с километр, я остановился у давешнего придорожного щита с названием заведения.

Мы вырвались, мы были живы.

– Уходите, профессор. Я сдержу слово, вы мне не нужны.

Морган выбрался из мехвагена, зябко ежась на пронизывающем ветру.

– Молодой человек, попомните мои слова. Будьте осторожнее!..

Но я уже гнал мехваген дальше. Морган остался где-то позади. Грэг безучастно сидел на заднем сиденье. Он по-прежнему не узнавал меня.

На миг в мою душу закралось сомнение. Может, профессор был прав и я должен был оставить репортера в клинике? Выглядел он совсем плохо…

Но, взглянув через плечо в знакомые, хоть и мутные глаза Грэга, я отбросил сомнения в сторону.

Грэгуар не убийца и не сумасшедший. Что-то с ним случилось, что-то страшное, и я выясню, кто в этом виноват.

Я мчался обратно в город, размышляя, что делать дальше. Сейчас от Грэга пользы мало. Он не в том состоянии, чтобы вести связную беседу, а значит, вряд ли я смогу выудить из него то, что он мог видеть, слышать или сделать на приеме в посольстве. Нужно дать ему немного времени прийти в себя. Но прежде его нужно подлатать, вернуть в строй.

Очень хорошо, что Валер не мог применить свои методы допроса к людям, посетившим прием в посольстве. Я не сомневался, что фогель мгновенно предложил бы одно безотказное средство выяснения правды. Но отдавать соотечественников на растерзание доминатору ради смутной реликвии чужаков, которая, возможно, в реальности и яйца выеденного не стоит, я не собирался.

Нет уж, у нас свои методы. Есть у меня один знакомый доктор, который и меня не раз ставил на ноги в тяжелых ситуациях… Надеюсь, он сумеет помочь и Грэгу.

Я обогнал несколько повозок и пару мехвагенов, едущих в попутном направлении. К полудню небо окончательно просветлело, день выдался солнечный, ясный.

Навстречу мне промчался белоснежный «Эгоист». В салоне находился лишь водитель, пассажирское место пустовало. Я чуть сбавил ход, поглядывая в зеркала заднего вида.

«Эгоист» – не из тех мехвагенов, которые можно встретить на каждом углу. Таких машин всего десяток на империю, а мне он попадается второй раз за два дня, и оба раза белый. Совпадение? Не думаю.

Между тем «Эгоист» тоже сбавил ход, а потом и вовсе остановился. Кажется, и меня водитель опознал, а теперь размышлял, как поступить.