Игорь Шенгальц - Ксенофоб [litres]

– Считаю, что мы готовы начать эксперимент, – сказал один из белохалатных – высокий худой мужчина с неприятным брезгливым лицом. – Я проверил все расчеты еще раз, сегодня самый подходящий момент. Завтра будет поздно. Вы должны решиться, профессор!

– Хорошо, доктор Вольке, я вас услышал. – Голос Моргана звучал глухо. – Мы попробуем. Что говорят показатели? Мы поймали их волну?

– Держим, но с трудом. Сигнал плавает, в любой момент можем упустить, и тогда удар придется в пустоту. Это будет крах всему…

– Ну-ну, полноте, доктор Вольке, не каркайте, еще ничего не потеряно. И лично я весьма надеюсь на наш успех.

– Я тоже верю в вас, господа. Вы справитесь! – негромко заговорила дама под маской.

Голос был низким, чарующим и показался мне знакомым, но я никак не мог понять, где я его слышал. Все эта маска, она закрывала лицо полностью, скрадывая звук, чуть меняя тембр и окрас голоса. Белла? Нет, не она. Кто же под маской?

– Если мы не справимся, то Фридрихсград перестанет существовать…

– Он это понимает. И готов пожертвовать собой, если придется.

– Слишком большая ответственность. – Профессор Морган неуверенно покачал головой. – Клинических опытов было сделано недостаточно. Мы выявили только тенденцию, но никак не все нюансы процесса. Мы не задействуем все мощности напрямую, только часть их, и этим убьем пациентов. Слишком многое может пойти не так, и я не ручаюсь…

– Времени нет, – оборвала его дама под маской. – Придется рискнуть. Он все понимает и снимает с вас ответственность.

– Подтверждаю. – Человек в клетке внезапно поднялся с кровати и подошел к самой решетке. – Я готов принять все риски. Выбора у нас нет. Действуйте, профессор!

Как только он заговорил, я узнал этого человека. А узнав, совершенно опешил, замер на месте, чуть покачиваясь вперед-назад, словно игрушка-болванчик.

В клетке стоял, скрестив руки на груди и оглядывая группу белохалатных надменным взором, мой давний знакомый, человек, коего однажды мне приказали убить, человек, в чьей голове сосуществовали сразу два разума, один из которых не являлся человеческим, человек, который выжил вопреки всему, – великокняжеский сын, а ныне кайзер-император Руссо-Пруссии Константин собственной персоной.

В это же мгновение сильнейший удар сбил меня с ног и бросил вперед, прямо на клетку с императором. Один из охранников, зашедший с тыла, разглядел меня под чуть-чуть сползшим покровом и ударил прикладом в спину. Полотно втянулось в браслет, лишая меня остатков невидимости.

Тут же остальные охранники навели на меня оружие, готовые стрелять, а белохалатные укрылись за их спинами.

– Не стрелять! Опустить ружья!

Когда император говорил таким тоном, сложно было не повиноваться ему. Охранники тут же выполнили приказ, но глаз с меня не спускали. Я чувствовал, что при малейшем признаке опасности с моей стороны их ружья выстрелят одновременно.

Демонстративно держа руки на виду, я тяжело поднялся на ноги, оказавшись прямо напротив клетки.

– Ваше императорское величество!..

– Кирилл Бенедиктович, рад видеть! Жаль, обстановка здесь не самая удачная.

– Да уж, – согласно кивнул я, – не зал приемов.

Костас через силу усмехнулся. Бывший столичный императорский зал для торжественных приемов долгие годы служил притчей во языцех. Невероятно шикарный, он поражал воображение масштабами и роскошью и в то же время служил вечной темой для спора – стоит ли вкладывать столь непомерные средства лишь для того, чтобы пускать пыль в глаза послам и прочим приглашенным аристократам.

Впрочем, когда столицу перенесли в Фридрихсград, то Константин Платонович не поспешил воссоздать былую роскошь на новом месте. Напротив, вел он себя сдержанно и финансы на ветер не пускал, предпочитая инвестировать в разного рода прожекты, полезные стране. Сам по себе перенос столицы – весьма дорогостоящая процедура, новый зал для приемов – сущая безделица по сравнению с переносом всех министерств, казначейств, судов и прочего. А еще человеческий фактор – перевозить руководителей, управленческий аппарат, для всех нужно жилье, новые здания, снабженческие службы и тому подобное. И надо понимать, что сто процентов действующих сотрудников будут против и постараются всячески сопротивляться переезду с обжитых мест, а значит, начнут искусственно тянуть время и всячески саботировать программу. Но Константин каким-то образом решил все эти вопросы в кратчайшие сроки. Я, честно сказать, был удивлен.

– Не ждал сегодня нашей встречи, иначе приказал бы проводить вас прямиком ко мне. И вам не пришлось бы пробираться сюда… кстати, как вы сюда пробрались?

– Сложным способом, – признался я и тут же вспомнил о Грэге. – Там в коридоре лежит мой товарищ… он ранен… псы в парке покусали.

– А что с псами?

– Мертвы. Не мог бы кто-то позаботиться о моем друге?

Император чуть присвистнул.

– Видел я тех псов – волкодавы, втроем медведя валят… Конечно, профессор, распорядитесь! И чтобы завтра он был на ногах!

Морган тут же начал отдавать многочисленные распоряжения. Два охранника, доктор Вольке и Благостаев побежали вверх по ступеням. Надеюсь, они позаботятся о Грэге. Злая ирония: бежать из клиники Моргана, чтобы сюда же вернуться на лечение.

– Не волнуйтесь, Кирилл Бенедиктович, с вашим товарищем все будет в порядке, если это возможно в принципе. А у вас, я вижу, есть множество вопросов ко мне о ситуации в целом?

Император, хоть и находился в клетке, одет был с иголочки – костюм, накрахмаленная свежая сорочка и лакированные туфли. Выглядело это слегка претенциозно, но вся обстановка вокруг была столь же дика и неуместна, вызывая у меня стойкое чувство дисгармонии.

– Вы весьма проницательны, ваше величество. – Надеюсь, сарказм не слишком отчетливо звучал в моем голосе, но Костас слишком хорошо знал меня, чтобы его не подметить.

– Ну будет вам. Ведь не полагаете же вы, Кирилл Бенедиктович, что если с вами не посоветовались по какому-то вопросу, составляющему, к слову сказать, государственную тайну, то сразу нужно врываться с оружием, похищать пациентов и угрожать персоналу? Поймите, есть много вещей, выходящих за рамки вашей компетенции. И эта лаборатория как раз из их числа.

– Да, я вижу, – согласился я, обведя жестом зал с клетками, – все это не в моей компетенции, как и не в компетенции имперских газет? «Массовые эксперименты над людьми» – громкий вышел бы заголовок, не так ли?.. Вы не боитесь новой революции? Ведь стоит людям только узнать…

– И что случится? – заинтересовался Костас.

– Народные волнения – как минимум.

– Вы так в этом уверены? А я полагаю иначе. Все кончится, как обычно, еврейскими погромами. А им, знаете ли, не привыкать. Всякое в истории бывало. Не поймите превратно, для меня все граждане империи представляют одинаковую ценность, но… есть ситуации, когда кем-то приходится жертвовать. А лаборатория… ведь стоит только объяснить, для чего все это необходимо, чтобы снять любые дальнейшие претензии. Впрочем, об этом месте никто и никогда не узнает. А даже, если узнают, ни одна газета не посмеет дать материал, порочащий меня или мою семью. Да и место это… оно, как бы вам сказать, несет несколько иные функции, чем вы себе представляете.