Александр Харламов - Проклятие Белого Лебедя [СИ]

После личного досмотра их подозрения только лишь укрепились. За поясом у меня они естественно обнаружили револьвер Михалыча, заряженный серебряными пулями. Удовлетворенно хмыкнули и приобщили к делу. Эксперт его сфотографировал и пошел снимать место убийство. Все это время мы проторчали на веранде под присмотром бдительного сержанта, не выпускающего из рук автомат. Сержант почему-то был одет в бронежилет и каску, словно они могли спасти его от лап шаровского убийцы, но смотрел внимательно. А палец на спусковом крючке ощутимо подрагивал, что выдавало его почти панический ужас. Потом нас отвезли к местному участковому, у которого в приемной еще Бог знает с каких времен осталось КПЗ, куда во времена Союза он сажал местных алкашей и дебоширов, дабы протрезвели, а потом преспокойненько шагали домой. Нам с Красовской такая завидная участь явно не грозила. Прошло полчаса, когда нас совершенно не тревожили, не интересовались нашей парочкой, лишь тот же самый сержант не спускал с нас внимательных глаз, изредка отвлекаясь на глубокий вырез Янкиной кофточки.

Оказались ждали большего начальства из самого Харькова. Какой-то известный следователь должен был приехать в Шаровку, чтобы допросить подозреваемых по горячим следам. Это все мы узнали от сержантика, который через час ожидания вполне успокоился и даже начал с нами разговаривать.

— Закурить есть? — курить хотелось ужасно. Мои сигареты отобрали при обыске, как и Янкину сумочку. Так что мне ничего не мешало стрельнуть у салаги хотя бы «бычок». Сержант воровито огляделся по сторонам.

— Пусть она возьмет! — кивнул он на Красовскую, подавая спички и курево через решетку. Я с наслаждением задымил, раздумывая что теперь делать, и как выпутываться из своей этой ситуации. В голову пришла единственная здравая мысль о том. Что надо немедленно добиваться положенного мне звонка и просить Заславского вытаскивать нас отсюда. В конце концов именно по его воле, я оказался в этом дерьме по уши, впутав и свою собственную семью.

— А позвонить дашь? — попросил я, изобразив на своем небритом лице самую милую из всех своих улыбок.

— А пос…ть тебе не надо? — разозлился сержант.

— Послушайте! — взвилась Красовская. — Я журналистка! Что это за беспредел? Нам положен согласно законодательства Украины один звонок! Я буду жаловаться, — она кинулась к прутьям решетки КПЗ, но сержантик был начеку, тут же вскинул автомат, ходивший в руках его ходуном.

— А ну-ка стоять! Стоять я сказал! Иначе стреляю! — повысил он голос, срываясь на юношеский истеричный фальцет.

— Стоп! — поднял примирительно вверх руки я. — Яна, сядь на место…

Журналистка, обиженно надув губы, поплелась на жесткие нары. Залезла туда с ногами, прижав колени к груди, обхватив стройные ножки ладонями. Видимо сержанту в отместку, который тут же сглотнул ком вожделения, застрявший в горле.

— Командир…Мы просто знакомые Михалыча… — начал объяснять я, но полицейский меня прервал.

— Это вы следаку расскажите!

— Хорошо, как вы узнали, что Крутько убили? — вдруг спросил я, мучавший меня дотоле вопрос. Уж слишком резво и оперативно прибыли наряды к месту преступления. Не успели разобраться с убийством девчонки в ларьке, а тут на тебе…Это наводило на подозрения, которые тут же подтвердил наш конвоир.

— Звоночек анонимный на вас поступил, голуби мои! — сержант снова успокоился и чтобы повыделываться перед Красовской тоже закурил. — Так, мол и так, супостаты которых в ищете по всему району, будут в доме у некоего Михалыча, и точный адресок, куда подскочить. Вот так вот…

— Я так и думал! — сквозь зубы прошипел я.

— Сдали вас! — улыбнулся сержант, но я уже в его сторону не глядел. Дверь в КПЗ скрипнула и на пороге оказался этот знаменитый следователь из Харькова, который особо впечатления на меня не произвел. То ли молод был, как и сержант, то ли что-то странное было в его облике. Но после реформы МВД правоохранители все такие ходят. Вот раньше мента было издалека видать. Шел колобкообразный милиционер, у которого голова чтобы носить фуражку, а руки, чтоб деньги брать, а теперь все наоборот. Полицию наводнили безусые гимназисты, порой только что закончившие институт, не всегда юридический, и теперь она напоминала пионеротряд из нашей бурной молодости.

Вот так я оказался перед ним, в узком кабинете местного участкового, за столом заваленном бумаге. Янку со мной не пригласили. Сержант уже игриво подкатывал к ней. Из коридора то и дело слышалось молодецкое лошадиное ржание, но за журналистку я не переживал. Она сумеет за себя постоять в любом случае.

— Значит вы утверждаете, что оказались в доме убитого гражданина Крутько Валентина Михайловича оказались совершенно случайно? — повторил свой вопрос следователь, глядя на меня исподлобья.

— Я — известный писатель, Яна…Гражданка Красовская — харьковская журналистка, — терпеливо пояснил я. — Вместе мы готовили сюжет для новой книги о Шаровском маньяке. Валентин Михайловича нам посоветовали, как большого специалиста в этой области. Мы хотели просто проконсультироваться…

— Да…проконсультироваться значит, — проговорил будто про себя следователь, — то есть вас не смутило, что во дворе вы обнаружили его труп, зашли в дом, забрали оттуда наградное оружие, так и не вызвав полицию?

— Когда нас задержали, — объяснил я, — мы как раз хотели это сделать.

— Понятно…А револьвер зачем взяли? — мимоходом спросил следак.

— Убийство же…Мало ли чего? Вдруг убийца где-то рядом…Со мной беззащитная женщина, а во дворе…

— Исчерпывающе! — кивнул мужчина, взглянув на меня. — Значит вы никогда не были знакомы с Крутько ранее? Верно?

— Верно! — согласился я. — Это должна быть первая наша встреча.

— А что вы скажите на это… — конечно же полиция раскопала совместные снимки в газете моего прадеда и деда Михалыча, сделанные черте когда.

— Мало ли Дворкиных на свете…

— И то верно! Родство ваше мы проверим, а так же связи и контакты Крутько, а пока вы посидите в КПЗ, — следователь столь победно ухмыльнулся, что мороз пробежал по моей коже. Что ж я ему такого сделал, что он радуется так своей маленькой победе? Ледяной холод пробежал по пальцам, и я вдруг понял, что это не страх перед заключением под стражу. Прикрыл глаза, напрягся. Конечно! От следака определенно фонило магией! Причем высококлассной, высшей пробы, так сказать…

— Ого! — удивленно прошептал я, наблюдая, как тот победно улыбается. — И кто же мы такие? — сердце испуганно ухнуло куда-то в пятки. Я был абсолютно беззащитен перед ним, да и колдун это был сильней меня раз в сто. Не уверен, что и сама Алаида с ним справилась.

— Увидел-таки? Похвально! — следователь расстегнул верхнюю пуговичку на форменной рубашке и круто повел затекшей шеей.