Ларри Нивен - Защитник. Рука закона

— Да, правильно. Они продолжали это почти пятьдесят лет. К концу наведение стало таким точным, что они смогли выбить контейнерами этот знак VERBOTEN поперек кратера. Вы, наверно…

— Мы его видели.

— С тем же успехом они могли написать «кока-кола». Ну так вот, термояд на дейтерии-тритии был лучше, чем расщепление урана, но не намного чище. Но когда мы наконец запустили заводы по добыче гелия-три, все поменялось. Мы отсылали гелий-три на Землю тоннами. Накопив достаточно денег, мы и на Луне построили четыре электростанции на гелии-три. Кратер Дель Рей оказался не у дел. И так продолжалось еще пятьдесят лет.

— Именно.

— Но окончательно все перевернулось после изобретения этой новой солнечно-электрической краски. Черной энергии, как ее называют. Она превращает солнечный свет в электричество, совершенно как любой другой преобразователь, но ее просто распыляют. Размещаете ваши кабели и красите их. Нужен только солнечный свет и достаточный простор. На Земле все еще покупают гелий-три, и мы сможем его поставлять до тех пор, пока ваши восемнадцать миллиардов плоскоземельцев не начнут распылять краску себе на макушки, чтобы получать энергию.

— А сами-то вы ее используете?

— То-то и оно! Черная энергия — великое изобретение, но она так дешева, что для нас больше нет смысла строить новые термоядерные станции на гелии-три. Понимаете? Но продолжать работу старых пока дешевле, чем употреблять краску.

Я кивнул. Геката делала вид, что все это ей известно.

— Так что без работы я не останусь. Однако реакция слияния гелия-три требует температуры в десять раз большей, чем реакция дейтерий-тритий. Станция начинает терять тепло, слияние замедляется. Нам приходится впрыскивать катализатор, нечто такое, что может разогреть гелий-три, то, что расщепляется или сливается при меньшей температуре.

Стерн явно наслаждался собой.

— Разве это не здорово — заполучить нечто уже измеренное в стандартных единицах и единых пропорциях, нечто такое, что просто валяется рядом в ожидании, пока его подберут?

— Ага. Я понял.

— Эта радиоактивная гадость из кратера Дель Рей работает на ура. Она почти не утратила активности. При обработке надо только оторвать ракетные ускорители и собрать пыль.

— Как?

— Магнитным полем. Конечно, нам пришлось изготовить инжекторную систему, с камерой отражателя нейтронов. Нам пришлось оборудовать эти дезактивационные помещения, поставить автоврачи и обеспечить возможность постоянного вызова врача. Ничто не дается просто так. Ну а контейнеры — мы их просто впихиваем и оставляем разогреваться, пока начинка не вытечет наружу. Мы уже два года их используем. В конце концов, тягачи перетаскали достаточно контейнеров, чтобы мы заметили тело. Гамильтон, кем она была?

— Мы это выясним. Стерн, когда произойдет утечка… — Я заметил, что на этом слове он скорчил гримасу. — Извините…

— Не произносите слова «утечка».

— Ничто не привлекает внимания больше, чем убийство. После этого все СМИ обратят взор на термоядерную электростанцию, которая, как предполагалось, ничего не излучает, но куда вы, ребята, натаскали радиации. День или два, пока мы будем тут разбираться, мы сможем держать это наполовину в секрете, а вы придумайте хорошее объяснение. Если вы тоже будете пока помалкивать.

Стерн выглядел несколько озадаченным.

— Вообще-то, обо всем этом давно объявлено официально, но… да. Мы будем только рады.

— Нам понадобятся телефоны, — сказала Геката.

В комнате отдыха техников мы купили в торговом автомате бутылки с водой. В комнате имелась и кабинка рециклера. Геката получила куда меньшую дозу, чем я. Но мы оба пили воду и принимали таблетки с чудо-молекулами, так что оба постоянно нуждались в рециклере.

Там было четыре телефона. Под взорами любопытных техников мы разместились около них и включили звуковые глушилки. Я вызвал Лос-Анджелесское отделение АРМ.

На телефоне Гекаты горел сигнал сообщения, но она игнорировала его и что-то говорила с бешеной скоростью, хотя я видел только жестикуляцию.

Я ждал.

На соединение всегда уходит вечность, и ты никогда не узнаешь, в чем заключалась проблема. Спутник не на месте? Молнии забивают сигнал? Кто-то выключил ретранслятор? Мусульманский сектор подслушивает передачи АРМ? Иногда местные правительства пытаются такое попробовать.

Но вот идеальное изображение мультирасового андрогина пригласило меня к разговору.

Я набрал код Джексона Беры и получил объяснения, почему тот не на месте.

— У меня для тебя загадка запертой комнаты, Джексон, — сказал я голограмме. — Посмотри — может, Гарнер заинтересуется. Мне нужно идентифицировать старинный скафандр. Мы думаем, что он был сделан на Земле. Сам скафандр отправить не могу; он жутко радиоактивен.

Я отослал ему видео, которое снял в кратере Дель Рей: мертвая женщина, следы от подошв и все остальное.

Это должно привлечь их внимание.

Геката все еще была занята. Улучив свободную минутку, я позвонил Тэффи в Хоувстрейдт-Сити.

— Привет, любовь моя, лу…

— Я сейчас на операции! — вскричала запись. — Поселяне утверждают, что я сошла с ума, но сегодня я создала жизнь! Если вы хотите, чтобы — хи-хи-хи! — пациент с вами связался, оставьте ваши жизненно важные данные после перезвона колоколов [54] — Тэффи шутит насчет Франкенштейна и его чудовища. Отвечая, Гамильтон поддерживает шутку. .

«Бум!» Я сказал:

— Любовь моя, лунное правосудие отправило меня поглядеть на что-то интересное на другой стороне Луны. Сожалею насчет завтра. Не могу сообщить тебе ни номера, ни моего расписания. Если чудовище пожелает обзавестись подружкой, я тут поищу.

Разговаривая, Геката следила за мной. Закончив звонок, она широко улыбнулась.

— Вы получите ваш вид на Дель Рей, — сообщила она. — Подходящих спутников нет, но я договорилась с горняком из Пояса, чтобы он выполнил работу, а ему за это скостят таможенные сборы. Через сорок минут он совершит близкий пролет над Дель Реем.

— Очень хорошо.

— И я узнала, что сюда собирается еще компания работников. Мы можем отослать «Модель двадцать девять» с кем-нибудь из них. А кто это был на связи?

— Моя весьма значимая половина.

Она приподняла бровь:

— А у вас есть и менее значимые половины?

Я соврал, чтобы не вдаваться в объяснения:

— Мы, так сказать, партнеры.

— Понятно! Что еще вы предприняли?

— Я сообщил в АРМ все, что нам удалось узнать о скафандре. Если повезет, этим заинтересуется Люк Гарнер. Он настолько стар, что может опознать этот скафандр. Однако у вас снова мигает вызов.

Она набрала «Принять». С ней пообщались голова и плечи какого-то мужчины, потом они разлетелись искорками.