Ольга Куно - Безумный рейс [litres]

Несмотря на малый размер и обманчивую хрупкость транспорта, посадка оказалась мягкой и прошла без затруднений. Место выбрали исходя из карт, составленных участниками удачных экспедиций. Поэтому ничего удивительного не было в том, что и до поселения оказалось недалеко. Первый нубиец сам вышел нам навстречу, наверняка привлеченный гулом и зрелищным видом спускавшихся с небес шаттлов.

Он был очень похож на человека. Две руки, две ноги, и даже глаз всего лишь две штуки. Рост и комплекция тоже близки к человеческим. Правда, у него совсем не росли брови, несмотря на то что имелись надбровные дуги, и уши были покрупнее. Подобные штрихи делают внешность довольно-таки специфической, но если вы хотя бы изредка совершаете космические путешествия и сталкивались по ходу дела с освеномами, миенгами или, к примеру, йелонди, то к виду нубийцев привыкнете моментально.

– Рад вас приветствовать на нашей земле. – Инопланетянин вычертил указательным пальцем невидимую линию чуть выше глаз, как раз там, где могли бы располагаться отсутствующие брови. – Наш народ всегда рад пришельцам. Тьекрдо, к вашим услугам.

Разумеется, все это было сказано не по-новоземски. Из уст нубийца лилась череда ничего не значащих для меня звуков, из которых «Тьекрдо» было далеко не самым сложным сочетанием. Но Иолетрия хорошо подготовилась к встрече. У нее на поясе сидел лингуан – робот-переводчик, внешне напоминающий ящерицу и, главное, чрезвычайно похожий на живое существо по повадкам. При виде его во мне неизменно просыпался профессиональный интерес, и всякий раз приходилось напоминать себе, что «зверь» сделан из металла, подключается к плантернету, скачивает информацию с компьютеров и даже имеет собственный небольшой экран, расположенный на спине под прочной крышкой. В данный момент она была распахнута, и дуэллийка краем глаза следила за сменяющими друг друга строками.

Сама я текст не видела, но в этом не было необходимости, поскольку лингуан говорил, обеспечивая нам звуковой перевод. Говорил хорошо, живо и с естественными для человека интонациями. Насколько я успела понять, в его памяти хранилась информация по невероятному количеству языков, причем программы постоянно обновлялись, стоило лингвистам выявить новые правила какой-нибудь инопланетной речи или дополнить имеющиеся словари. Поэтому все, что было известно Союзу гуманоидов о нубийском, знал и «питомец» Иолетрии.

– Мы тоже рады встрече. – Капитан выступил вперед и ответил на приветственный жест аборигена по-своему: прикоснулся правой рукой к левому плечу. – Мы – гости на этой планете и прибыли с добрыми намерениями. Я Рейер Макнэлл с Новой Земли, а это члены моего экипажа.

Лингуан и теперь принялся переводить, на сей раз на местное наречие. Невообразимые сочетания звуков произносил идеально. Всякий раз тянуло спросить, как ему это удается, и снова я напоминала себе, что речь идет о компьютере, который создан именно с такой целью. Правда, после слова «Земля», прозвучавшего знакомо, хотя и с небольшим акцентом, он прервался и обратился к капитану:

– В их языке нет слова «экипаж». Предлагаю заменить на «друзья», «спутники» или «соотечественники».

– «Спутники», – определился Макнэлл, продолжая смотреть на Тьекрдо с дружелюбием дипломата.

Лингуан заговорил снова. Когда он закончил, нубиец на пару мгновений сцепил пальцы рук – жест, тоже, по-видимому, призванный что-то означать. Иолетрия уже делала пометки в карманном электроблокноте.

– У вас маленькие железные птицы, – заметил наш новый знакомый, и лингуан дополнил перевод собственным уточнением:

– По-видимому, так нубийцы называют космические корабли.

Это и вправду представлялось логичным: технологическая революция на этой планете пока не произошла, и, следовательно, такого понятия, как «звездолет», до прибытия первой экспедиции здесь просто не существовало.

Я инстинктивно обернулась, чтобы бросить взгляд на припаркованные позади шаттлы. Что ж, по сравнению с полноценными звездолетами они действительно были небольшими.

– На таких удобно летать, – ответил Макнэлл, благоразумно не вдаваясь в подробности.

– Понимаю. Маленький, не громоздкий, – согласился Тьекрдо. – Но места мало, а людей много.

Как ни странно, одно из произнесенных им слов я поняла без перевода, точнее, почти поняла. Сочетание «ре челодевек» прозвучало достаточно отчетливо.

– «Челодевек» – это «человек»? – шепотом уточнила я у Иолетрии.

Та оторвала взгляд от блокнота.

– Не совсем. «Человек» по-нубийски так и будет «человек», они взяли это слово из новоземского. А «де» – это инфикс. Как суффикс, только добавляется не в конце слова, а в середине. Означает множественное число. «Челодевек» значит «люди».

Я кивнула в благодарность за объяснение, но тут вспомнила, что не задала еще один вопрос.

– А «ре»? Это что-то вроде артикля?

– Так называемое счетное слово, классификатор, – мотнула головой Иолетрия. – Используется после числительных, в данном случае – из-за слова «много». Но точная его функция пока неизвестна.

Из этого объяснения я мало что поняла, но решила, что сло́ва «неизвестна» вполне достаточно, и решила больше не морочить специалисту голову.

– Мы прилетели по важному делу. – Макнэлл, похоже, счел замечание нубийца хорошим поводом перейти к главному. – Несколько месяцев назад… Мы знаем их систему исчисления времени? – перебил он сам себя, обращаясь к лингуану.

Иолетрия покачала головой, а аппарат-переводчик, солидарный с ее реакцией, произнес:

– Нет. Система пока не была расшифрована.

– В таком случае давай скажем так… Некоторое время назад большая железная птица прилетела на эту землю. В ней прибыло семь человек. Никто из них не вернулся домой.

В непонятной речи вновь прозвучало уже знакомое сочетание «ре челодевек». «Люди, – мысленно перевела я для себя, – а „ре“, наверное, потому, что использовалось число семь».

– Вам ничего не известно об этих людях или о том, где может быть та железная птица?

На этот раз слову «челодевек» не предшествовало «ре», видимо, оттого, что людей не считали.

Невзирая на видовые различия, нечто в мимике нубийца было похоже на нашу. Во всяком случае, Тьекрдо еще не начал говорить, а я уже практически не сомневалась: он понимает, о чем идет речь, и по меньшей мере догадывается, где следует искать звездолет. Последующие слова подтвердили мои предположения:

– Есть птица, которая не улетела с Нубы. Он не называет планету Нубой, – уточнил лингуан, – но, полагаю, использование этого имени собственного уместно при переводе.

Видимо, в этом замечании таился вопрос, поскольку Иолетрия утвердительно кивнула: