Руслан Михайлов - ПереКРЕСТок одиночества

Курица – единственная моя поблажка самому себе касательно пищи. Полученное еще одно морщинистое старое яблоко я разрезал на ломтики и убрал сушиться. Остатки первого яблока убрал в банку. Надежно закрыл. Нарезал немало сухарей. Следил за тем, чтобы есть достаточно, но при этом всегда оставлять что-то на запас.

Спорт. Я прогрессировал. Занимался с гирей все дольше. Все легче мне давались упражнения. Все быстрее восстанавливались мышцы после занятий. И снова я следил за тем, чтобы не переборщить со спортом. Никаких травм. Добавил упражнения с собственным весом – приседания, отжимания, пресс. Начал бегать. Мокасины жалко, но мне необходимо кардио, необходимо повысить выносливость. Жаль кеды из тайника мне слишком малы.

Послания внутри деревянных пробок – таковых не поступало. Пробка была одна – в последней бутылке вина. Но она оказалась цельной, и я убрал ее в общий тайник за лежаком. Однажды пригодится. Туда же спрятал все найденные предметы, могущие однажды оказаться полезными.

Документы. О да. Я изучал их постоянно. После уборки, после спорта, после душа, во время еды, во время отдыха. Я читал и читал строчки, пытаясь проникнуть в каждую деталь, жадно вглядываясь в редчайшие пометки. Я изучал и бумагу. Нюхал странные оранжевые чернила. С каждым новым часом посвященным изучению ведомостей, я узнал все больше. В этом помогали пометки. Постепенно передо мной выстраивалась странная картина окружающей меня действительности…

Вокруг меня много движущихся келий. Много таких вот одиночных и удивительно просторных тюремных камер снабженных набором рычагов и сводом неписанных правил. Я еще не узнал каким образом такие махины приводятся в движение и как это выглядит.

Живут узники по-разному. И поощрения получают различные – все зависит от выбранного ими образа жизни.

Минимум – дергать за два рычага. Келья будет двигаться, ты станешь получать питание два раза в день. Но не больше. Живи в грязи, питайся скудно, не имей сношений с внешним миром.

Но если ты действуешь за три рычага – тут уже меняется многое! «Разящий» третий рычаг – ключевой. Он самый важный. Почему? Потому что поощрений становится куда больше – кексы, жареная рыба, жареная птица, вино. Рай! А всего-то надо дергать за третий рычаг раз в сутки! И не обязательно с железной регулярностью – пару раз можно и пропустить.

Дальше – больше. Если ты служишь на совесть, если не позволяешь заработавшему механизму давать сбои, если дергаешь и дергаешь усердно рычаги… последует еще большая награда.

Какая?

Стыковка. Так я это назвал. Краткое свидание.

С кем?

С другим узником.

Каким образом?

С помощью окон.

И у меня есть два окна – по одному в боковых ветвях креста.

С помощью них и состоится краткое свидание с другим узником.

Как долго будет длиться свидание?

Точно не знаю, но, если верить одной пометке, слишком долго беседовать не получится. Счет идет на минуты.

Для чего свидание?

Для начала – беседа. Разговор. Любой разговор, пусть даже краткий, может здорово облегчить тяжесть одиночества. Не каждый человек способен выдержать долгое одиночество. Умом тронется. И начнет бодать стены в попытке выйти отсюда любым путем – либо живым и целым, либо мертвым и расчлененным.

А еще можно что-то обменять на что-то. Выбор за тобой. Ты предлагаешь – а другой может согласиться или отказаться. Можешь передать кому-то весточку. Записку. Вещь. Конечно, если доверяешь передаточному звену – на свой страх и риск.

При этом молва быстро разносит среди сидельцев слухи о надежности того или иного узника. Репутация здесь – на вес золота! Обмани один раз – и тебе больше никто и ничего не доверит. И, стало быть, лишишься своего законного процента за доставку.

Голова. Моя голова. Голова идет кругом!

Это же невероятно!

Если честно – дух захватывает!

Мне стало настолько интересно, что поменялись приоритеты – я по-прежнему жаждал вырваться отсюда, вырваться за пределы узилища, но только чтобы осмотреться снаружи, понять куда я попал.

Обратно домой я не хотел! В этом я был совершенно уверен!

На четвертые сутки, когда я закончил первую сегодня трапезу, кою называл обедом, по моей камере прокатился долгий звон. Следом послышался отчетливый лязг. Келья качнулась. Я схватился за край стола. Подхватил покатившуюся к краю матрешку. Убрал в карман пешку-печать. Повернулся к голове креста. План действий на такой случай я составил загодя. И руки начали действовать автоматически.

Подхватить сложенное одеяло. Набросить на плечи. Обернуть, завязать концы за спиной. Теперь клеенчатый плащ. Застегнуть. Поправить воротник. Проверить содержимое карманов плаща – я загодя положил туда несколько вещей из своего разросшегося имущества. Прокашляться – прочищая застоявшееся в молчании горло.

- Добрый день – прозвучало слишком хрипло.

Неуверенно. Не пойдет.

- Добрый день.

Уже лучше.

Хорошо. Пригладив отросшие волосы, я зашагал к перекрестку, мысленно сетуя, что не успел сбрить бороду ножом. Заточка у него неплохая, у меня теперь есть мыло. Наощупь бриться и раньше приходилось. Но не успел – занимался другими делами. Познавал мир и прогрессировал.

- Добрый день – повторил я, растягивая губы в легкой приветственной улыбке – Добрый день. Добрый день.

Я двигался к своей первой встрече с другим узником. И хотел выглядеть уверенным в себе и спокойным.

Я помнил. Репутация здесь – на вес золота.

Никто и никогда не должен принять меня за слабака и труса. Никто и никогда.

- Добрый день. Добрый день – повторял я. И с каждым шагом мои слова звучали все более уверенно. Плечи расправлены, спина выпрямлена, голова поднята, подбородок чуть вперед, ни в коем случае не смотреть исподлобья, руки держать расслабленно вдоль тела, не оттопыривать локти как мальчишка-забияка – Добрый день. День добрый вам. Добрый день.

Приостановившись у перекрестка, я глянул налево, затем направо. Зеленый огонек горел справа. Значит и мне туда.

- Ну… начнем, пожалуй – вздохнул я и свернул направо – Добрый день… добрый день…

Часть вторая.

Репутация.

Глава седьмая.

Первая встреча.

Одернув плащ, я глубоко вздохнул и потянул за торчащий рядом с «окном» рычаг. Тот, что не поддавался моим усилиям.

«Спокойствие, деловитость, уверенность в себе» - произнес я мысленно.

И успел придать лицу соответствующее выражение.

Железная плита громыхнула, вздрогнула и поползла вверх. Делала она это достаточно медленно. Сначала плита обнажила полосу светлого металла, снабженную пазом. Потом показалась светлая щель, становящаяся все шире. И вскоре я увидел сухую кисть руки, намертво вцепившуюся в рукоять трости. Рукоять в форме некой хищной птицы. Увидел бесформенные широкие штаны. Затем полы пиджака. Щель все ширилась. Показались впалый живот и грудь прикрытые футболкой с эмблемой футбольного клуба. Кажется Спартак… я не фанат футбола. Но эту символику видел частенько в барах и телевизоре. В вороте футболке, как сухой цветок в широкогорлом кувшине, торчала тощая шея, обмотанная шарфом. Плечи согбенны, подались вперед. На лацкане пиджака прицеплен значок. С лязгом плита замерла, полностью открыв квадратное окно. Между мной и им стекло. Два стекла, если выражаться точнее – его и мое. Стекла вплотную друг к другу, щели почти нет. Между стекол стекает мутный тягучий ручеек – что-то льется с его или моей крыши. Внутри ручейка много черных точек. Некоторые из них, кажется, дергаются…