Ольга Коротаева - Агентство «Чудо-трава»: Семь невест некромага [publisher: SelfPub.ru]

– Я готова! А ты будешь брать с собой свои жуткие приспособления?

Генрих на мгновение замер, размышляя, а в офис ворвался инкуб.

– Мара! Аноли похитили!

Я растерянно посмотрела на бледное лицо брата, его расширенные глаза, дрожащие руки и растерянно спросила:

– Что?

Лежик, не в силах говорить, лишь махнул рукой. Покачиваясь, он прошёл к стулу Забавы и устало рухнул на него. Генрих быстро приблизился к инкубу и потряс за плечо:

– Как это произошло? Когда?

– Час назад, – с трудом проговорил Лежка. – Мы только успели добраться до столицы, как он напал на меня. Когда я очнулся, волки были мертвы… – Он подумал и мрачно усмехнулся: – Окончательно мертвы. А Аноли исчезла!

– Кто же сумел похитить хранителя? – высоким голосом спросила Забава.

Мы с Генрихом переглянулись:

– Некромаг!

Генрих ударил по тормозам, и машина резко остановилась у большого красивого дома. Я, зная, как водит инститор, заранее вцепилась в поручни, поэтому избежала очередной шишки на лбу, а вот Забава покачнулась и ударилась лицом о сидение. Прижимая ладонь к окровавленному носу, русалка пробубнила нечто нелицеприятное, но инститор и не посмотрел в её сторону, он выскочил из автомобиля и бегом бросился к Олдрику, который только что распахнул перед Генрихом ворота.

Я повернулась к русалке и сочувственно тронула её плечо:

– Ты как?

– Вроде не сломан, – прогнусавила она.

Я выудила из сумки салфетки и предложила подруге.

– Значит, ночное представление не отменяется, – ехидно прокомментировала я, – и твои заскучавшие поклонники будут довольны!

Воспоминание о предстоящем развлечении мгновенно улучшило настроение Забавы, она было заулыбалась, но потом снова нахмурилась:

– Как ты думаешь, до вечера Аноли найдётся?

– А что? – хмыкнула я. – Так беспокоишься о птичке? Или планировала по ночному парку голышом в дуэте побегать?

– За Лежку переживаю, – вздохнула Забава и снова приложила салфетку к носу: – Изведётся весь!

– Действительно, – помрачнела я. – Не узнаю брата… Он так боялся её, а теперь места себе не находит, еле домой отправила. У него жёны не тисканные, дети не считанные, а он об Аноли переживает… Ненормальный инкуб!

– Послушать тебя, – хитро покосилась Забава, – так ты рада, что некромаг похитил Аноли!

– Разумеется, – кивнула я. – Мне эта синеглазка никогда не нравилась!

– Мара! – Забава осуждающе покачала головой и, шумно высморкавшись, тихо добавила: – Ты же не всерьёз?

– Не нравится мне всё это, – пробормотала я, наблюдая за Генрихом и Олдриком: мужчины, казалось, мрачнели с каждой минутой, и у меня от дурного предчувствия засосало под ложечкой. – Знаешь, не выходит из головы фраза про бесправного жениха. Это беспокоит меня больше, чем похищение Аноли. Между прочим, злобная птичка никогда не производила впечатление беспомощной особы…

– Но она молила о пощаде! – воскликнула Забава.

Я покосилась на подругу и, ощутив укол ревности, резко спросила:

– Действительно о ней беспокоишься? Так сразу скажи! Зачем прикрываться Лежкой?..

– Прости, Мара! – Щёки Забавы очаровательно зарделись. – Мне кажется, тебе не нравится моя дружба с Аноли…

– Тебе не кажется, – спокойно ответила я и примирительно улыбнулась: – Но я потерплю. Ради тебя… ну и братца моего чокнутого! – Скрестила руки на груди и нехотя добавила: – В конце концов, она Лежке жизнь спасла. – Забава непонимающе посмотрела на меня, а я перевела взгляд на двухэтажный дом Аноли и вздохнула: – Может, оно и к лучшему… Переедет Лежка со всем своим гаремом сюда, и у меня перестанет голова болеть по кредиту за дом!

– Мара! – возмущённо вскрикнула Забава.

Я рассмеялась и посмотрела на подругу:

– На шее Лежки ранки не заметила? А зря. Думается мне, Аноли умоляла того, кто напал на инкуба, отпустить его. Если это был некромаг, он, скорее всего, вынудил хранительницу следовать за ним в обмен на то, что оставит Лежку в живых. Этот гад обожает использовать шантаж… вспомни себя в колодце. И если Аноли с ним… – Я хищно усмехнулась: – То я не позавидую некромагу! Она к зелью добавит ещё парочку своих фокусов, и…

– Забава, – перебил меня Генрих, – выходи! Останешься с тремдишевскими ведьмами. Если мы до ночи не вернёмся…

– То, – перебила я, делая такое же строгое лицо, как и у инститора, – всё равно не смейте бегать обнажёнными по парку всемером!

Генрих недовольно замолк, а Забава вылезла из автомобиля и проворчала:

– Вот чёрт! А у меня уже воображение разыгралось! Умеешь ты, Мара, и идею хорошую подсказать, и удовольствия сразу лишить!

– Мара права, никаких шабашей! – строго предупредил Генрих, и мы с Забавой, не выдержав, расхохотались, а инститор добавил громче: – Дом не покидать, пока не приедет Олдрик или Аноли.

– Аноли? – тут же отозвалась Забава, она вцепилась Генриху в руку и потрясла её: – Она спаслась? Мара, ты была права!

Генрих вопросительно посмотрел на меня, и я рассказала о ранке. Инститор нахмурился:

– Почему промолчала в офисе?

Я пожала плечами:

– Тогда не удалось бы Лежку домой отправить, наверняка, за нами бы увязался… А ему и так досталось, удивляюсь, как ходит ещё. Так что с Аноли? Нашлась?

Генрих кивнул и задумчиво постучал кончиками пальцев по дверце:

– Она написала сообщение Олдрику, – отрывисто произнёс он, – что у неё проблемы с телефоном. Как купит новый, перезвонит. Сейчас направляется в Крамор…

– Я так рада! – воскликнула русалка.

– Напиши Лежке, пожалуйста, – попросила я её, – чтобы не волновался.

– Конечно! – весело ответила Забава и по просьбе инститора направилась к дому, из которого вышел Олдрик.

В нескольких шагах от машины он остановил русалку и, взяв её за руку, что-то проговорил. Забава сосредоточенно выслушала его и кивнула, а хранитель положил ей в руки что-то блестящее и направился к машине. Русалка помахала нам и исчезла в доме Аноли.

– Рад тебя видеть, Мара, – улыбнулся Олдрик и уселся рядом со мной.

Как только Генрих захлопнул дверцу я, буравя родителя многообещающим взглядом, прошептала:

– Если ты немедленно не уничтожишь договор с Генрихом, – сам знаешь, какой! – то я сделаю так, что ты будешь содрогаться от ужаса при одной мысли, что придётся меня увидеть.

– Мара, – пробормотал Олдрик. Старик показался мне растерянным и смущённым: щёк его коснулся болезненный румянец, а пальцы рук сжались в кулаки: – Что ты такое говоришь?

Генрих уселся на водительское сидение и с подозрением покосился на меня:

– А что она говорит?

Я многозначительно улыбнулась Олдрику и, стянув перчатки, покрутила полупрозрачными руками.

– Не кажется ли вам, что если отправляться в Крамор в таком виде, это слегка… э… раскроет наши карты?