Жан Рэ - Гарри Диксон. Дорога Богов [Повести]

— Я хорошо знаком с вашим помощником, мистером Чарли Ниггинсом, — продолжил Слайм. — Он несколько раз продавал мне отличный товар. Почему бы нам не договориться о том же, мистер Эшер?

— Чарльз вам продавал товар? — мистер Эшер засопел как морж. — Без моего ведома и даже не поделившись доходом. Ай-яй-яй! Я всегда считал, что этот парнишка плохо кончит!

Однако расклад стал иным — мистер Эшер уже не столь злобно смотрел на шарлатанов, которые могли превратиться в клиентов.

— Видите ли, — продолжил бродячий торговец, — я буду покупать у вас не очень ходкий товар, к примеру, масло базилика, васильки, ликоподий, кое-какие снадобья.

Лицо мистера Эшера сияло.

— Договоримся, — сказал он. — Самое главное познакомиться, не так ли?

На этой доброй ноте они закончили разговор и скрепили его виски, за которое заплатил бродячий торговец, что пришлось по душе старому аптекарю.

— Можем встретиться как-нибудь вечером, — предложил мистер Слайм.

— Буду ждать вас у себя… на ужин, — после недолгого колебания заявил Эшер.

Так был заключен союз между харчестерским аптекарем Казимиром Эшером и Гарри Диксоном под именем Питера Слайма.

У писателей есть много общего, а именно вместе с джиннами из сказок «Тысячи и одной ночи» они умеют перемещаться на крыльях мысли и увлекать за собой читателей.

И последние оказываются в мгновение ока в Лондоне, в простеньком отеле на Юнион-стрит, что неподалеку от Саусуорк-Парк, где под вымышленными именами остановились Чарли Ниггинс и Матильда Джейзон.

Как все слабовольные существа, они никак не могли принять решение.

Вместо того чтобы отправиться на континент, как намеревались, они укрылись в номере, заказывали в него еду и перебрасывались редкими словами, в которых сквозили страх и опасения.

Десять раз за час Чарли приподнимал занавески на окне и выглядывал на серую безлюдную улицу.

— Этот прохожий… Этот полисмен вот уже четверть часа дежурит на углу улицы… Этот курьер… Этот торговец вразнос…

Вдруг они в ужасе замерли.

Разносчик газет кричал о таинственной бойне на Кок-стрит. Услужливый грум поспешил принести им один из вечерних выпусков с еще не просохшей типографской краской.

Чарли Ниггинс равнодушным взглядом скользнул по колонкам, и вдруг его глаза остановились на ужасных фотографиях харчестерских дам.

Он глухо застонал, едва не лишившись чувств, и неловко попытался спрятать газету, но мисс Джейзон уже вырвала ее из его рук, смертельно побледнела, однако нашла силы не потерять сознания.

— Чарли, — с неимоверным усилием произнесла она, — они погибли. От руки бандитов, которые предпочли смерть любому другому исходу. Что случится с нами?

Молодой Ниггинс успокоился после основательного глотка виски.

— Одному Богу известно, Тилли, не решит ли все проблемы эта двойная смерть, — пробормотал он.

Мисс Джейзон закрыла глаза и задумалась.

— В чем нас могут обвинить? — продолжил Чарли. — В том, что мы вызвали скандал на потребу злым языкам Харчестера? В конце концов, Тилли, я похитил вас и ничего более.

Она злобно рассмеялась:

— Чарли, у нас есть тайна, но не та, в которую поверят сплетники. Я знала вас совсем маленьким. Я гожусь вам в матери. Я вас баловала и миловала без ведома сестер. Я была слепа ради вас, как бывают слепы старшие сестры или матери. Малыш, вы понимаете, что ваши слова ужасны?

— Это единственное, что нас спасает, — мрачно процедил молодой человек.

Мисс Джейзон возмутилась:

— Я лишь хотела спасти вас, Чарли, от чего-то ужасного, о чем ничего не знаю.

— Они умерли, — возразил Ниггинс, — и ничто не мешает нам вернуться в Харчестер и повиниться перед вашими сестрами и моим дядюшкой.

— Вы с ума сошли?! — гневно вскричала она, покраснев от стыда.

Чарли понял, что избрал неверный путь.

— Забудем об этом, Тилли. Поживем несколько дней здесь, а потом отправимся на континент, если так надо.

— Так надо, Чарли. Вы начнете новую жизнь за границей. Я стану вашей служанкой. Мы навсегда исчезнем из жизни остальных, а также из виду… если бы я только знала кого или чего!

После этих странных слов они расстались.

Чарли, сославшись на сильную усталость, отправился в маленький чуланчик, служивший ему спальней. Но, оставшись один, нацарапал на клочке бумаги несколько слов и, крадучись, вышел из номера.

По коридору проходила горничная.

Молодой человек знаком подозвал ее и сунул горсть монет.

— Срочная телеграмма, — шепнул он, поднеся палец к губам.

Женщина скорчила понимающую гримасу и удалилась.

Печальный и угрюмый день подходил к концу.

Матильда Джейзон, задумчивая и отрешенная, дремала в кресле; Чарли курил одну сигарету за другой.

Вдруг в дверь сильно постучали. Молодой Ниггинс открыл ее.

Матильда вскрикнула и закрыла лицо руками.

Перед ними высилась Элоди Джейзон с суровым и угрожающим видом, а позади нее мрачно переступал с ноги на ногу старый Эйб Ниггинс.

— Матильда, — произнесла старшая из девиц Джейзон, — я явилась не для того, чтобы высказывать упреки, а чтобы спасти честь нашего имени.

— А я, — добавил архивариус, — прослежу, чтобы мой племянник исправил все то зло, которое причинил.

— Элоди! — воскликнула Матильда. — Вам не понять…

— Помолчите, Тилли! — вмешался юный Ниггинс. — Ваша сестра и мой дядя правы. Я торжественно заявляю, что готов взять вас в жены!

На лицо бедной Матильды нельзя было смотреть без боли.

— Конечно, — смягчившимся голосом продолжила Элоди, — вы вдвоем разобьете сердце бедняжки Мюриель, но она — воплощенное величие души. Как только малышка узнала о вашем предательстве, она склонилась перед судьбой.

— Племянник мой, — заявил старый Ниггинс, — ваш проступок отвратителен, но я с радостью констатирую, что вы остались джентльменом.

— Завтра обвенчаетесь и вернетесь в Харчестер, — решила старшая сестра, — мы с раннего утра займемся брачной лицензией.

Дядюшка Эйб потирал руки; в конце концов, дело сладилось не так уж плохо. По его мнению, не было разницы, женится его племянник на Мюриель или на Матильде Джейзон — богатый взнос новобрачной в свадебную корзину оставался неизменным.

Чарли был хорошей партией, и это было главным; еще немного, и старец решил бы, что племянник наделен хитростью умудренного опытом кота.

— Ну ладно, ладно, все устроилось. Нет никаких препятствий, чтобы не отужинать в добром согласии.

Элоди поддержала архивариуса.

— Я всегда желала, чтобы Матильда вышла замуж, — сказала она, — даже больше, чем Мюриель, чей диковатый характер лучше подходит для холостяцкой жизни. Скажу больше, дети мои, благодаря нашему чудесному мистеру Ниггинсу ваше бегство осталось в Харчестере незамеченным.