Дебора Харкнесс - Книга Жизни [litres]

Я не собиралась сообщать Крису какие-либо подробности, но мне не хотелось, чтобы он, как и я когда-то, обманывался внешностью Мэтью.

– Да, мы работаем в этом направлении. И с нами вместе работает мой сын.

Мэтью выразительно на меня посмотрел, прося воздержаться от дальнейших пояснений.

– Это я видел собственными глазами. – У Криса дернулась щека. – О подобных вещах хочется умолчать.

– Не Бенжамен. Другой мой сын, Маркус Уитмор.

– Маркус Уитмор? – удивленно повторил Крис. – Смотрю, у вас все тылы прикрыты. Вы занимаетесь эволюционной биологией и неврологией. Мириам Шепард – эксперт в области популяционной генетики, а Маркус Уитмор известен в научном мире своими исследованиями по функциональной морфологии и попытками развенчать представления о модификационной изменчивости. Знаете, Клермон, вы собрали вокруг себя чертовски продуктивную исследовательскую команду.

– Да. Посчастливилось, – скромно ответил Мэтью.

– Постойте-ка! – Крис посмотрел на него так, словно понял еще что-то. – Эволюционная биология. Эволюционная физиология. Популяционная генетика. Получается, изучение механизмов передачи бешенства крови не единственное направление ваших исследований. Вы пытаетесь составить схему эволюционного происхождения, то есть вы работаете над Древом Жизни, и не только над его человеческими ветвями.

– Может, дерево в нашем камине и есть Древо Жизни? – спросила Сара.

– Я так не думаю, – успокоил мою тетку Мэтью.

– Эволюция, черт побери! – Крис уперся в пол, и его стул со скрипом отъехал от кухонного острова. – Неужели вы обнаружили общего предка людей и таких ребят, как вы?

– Если под «такими ребятами, как мы» вы подразумеваете демонов, вампиров и ведьм, увы, нет.

– Ладно. Тогда в чем же заключаются коренные генетические различия между нами и вами?

– У вампиров и ведьм есть дополнительная пара хромосом, – пояснил Мэтью. – У демонов одна дополнительная хромосома.

– У вас есть генетическая карта хромосом этих… созданий?

– Да, – ответил Мэтью.

– В таком случае ваша команда, чтобы идти наравне с… исследованиями людей, начала заниматься этим проектом еще до тысяча девятьсот девяностого года.

– Совершенно верно. И если вам интересно знать, наследованием бешенства крови я занимаюсь с тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года.

– Конечно. Для изучения передачи генов от поколения к поколению вы наверняка приспособили методику Донахью. Использование родословных и все такое. – Крис кивнул, уверенный в своей догадке. – Хорошие прогнозы. Насколько далеко вы продвинулись с последовательностью? Вам удалось определить местоположение гена – переносчика бешенства крови? – (Мэтью молча смотрел на него.) – Я задал трудные вопросы? – поинтересовался Крис.

– Когда-то у меня был учитель, похожий на вас, – холодно произнес Мэтью. – Он сводил меня с ума.

– А мне попадаются студенты вроде вас. В моей лаборатории они не задерживаются. – Крис подался вперед. – Я так полагаю, что не каждый вампир на планете страдает бешенством крови. Потому-то и спросил, удалось ли вам выявить механизм наследования бешенства крови и понять, почему одним оно передается, а другим – нет?

– Пока лишь частично, – признался Мэтью. – У вампиров все несколько сложнее, поскольку у нас трое родителей.

– Тогда, друг мой, вам стоит прибавить шагу. Диана беременна, и не одним ребенком, а двойней. – Крис выразительно посмотрел на меня. – Надеюсь, вы уже составили полный генетический профиль на себя и Диану и сделали прогноз наследственных паттернов у ваших детей, включая бешенство крови, но не ограничиваясь только им?

– Конец прошлого и почти половину нынешнего года я провел в шестнадцатом веке. – Мэтью очень не любил, когда его расспрашивают. – У меня просто не было возможности.

– Тогда самое время этим заняться, – без обиняков заявил Крис.

– Мэтью и там чем-то занимался. – Я взглянула на мужа, ожидая его кивка. – Помнишь? Я нашла у тебя бумагу, испещренную крестиками и ноликами.

– Крестиками и ноликами? Боже милостивый! – Кажется, мои слова подтвердили худшие подозрения Криса. – Вы говорите, что у вампиров трое родителей, а сами привязаны к модели наследственности, разработанной Менделем. Ничего удивительного, учитывая ваш истинный возраст и знакомство с Дарвином.

– С Менделем я тоже встречался. Один раз, – бросил Мэтью, сейчас тоже напоминавший раздраженного профессора. – И потом, бешенство крови вполне может вписываться в принципы Менделя. Этого нельзя исключать.

– Крайне маловероятно, – сказал Крис. – И дело тут не только в проблеме троих родителей, которую мне еще придется детально рассмотреть. Она должна создавать жуткую путаницу в данных.

– Поясните, – произнес Мэтью, загораживаясь пальцами.

– Неужели я должен излагать основы неменделевского наследования действительному члену колледжа Всех Душ? – Крис удивленно наморщил лоб. – Оксфордскому университету следует задуматься над тем, кому они раздают высокие звания.

– Ты понимаешь хоть что-нибудь в их разговоре? – шепотом спросила меня Сара.

– Одно слово из трех, – вздохнула я.

– Я имею в виду конверсию генов. Инфекционную наследственность. Геномный импринтинг. Мозаичность. – Мудреные термины так и сыпались из Криса. – Вам знакомо хоть что-нибудь из перечисленного, профессор Клермон, или мне прочесть вам лекцию, которую обычно я читаю студентам выпускного курса?

– А мозаичность – это форма химеризма? – спросила я, услышав единственное знакомое слово, и Крис одобрительно кивнул. – В таком случае я химера, если это чем-то тебе поможет.

– Диана! – рявкнул Мэтью.

– Мэтью, Крис – мой лучший друг. Он собирается тебе помочь разобраться, почему у ведьм и вампиров иногда бывает потомство. Я уже не говорю о его желании найти лекарство от бешенства крови. Поэтому Крису необходимо знать обо всем. В том числе и о результатах моих генетических тестов.

– Такие сведения, попади они не в те руки, могут быть смертельно опасными, – сказал Мэтью.

– Мэтью прав, – согласился Крис.

– Как я рад, что вы разделяете мое мнение, – с ядовитой учтивостью отозвался мой муж.

– Не надо говорить со мной покровительственным тоном, Клермон. Я сознаю опасность исследований, проводящихся на людях. Я чернокожий парень из Алабамы и рос в тени Таскиджи. – Крис повернулся ко мне. – Кроме присутствующих здесь, твоя генетическая информация должна быть абсолютно закрытой. Не передавай ее никому, даже если на тех, кто ее запрашивает, белые халаты. Особенно им.

– Благодарю за ваши соображения, Кристофер, – сухо сказал Мэтью. – Я непременно познакомлю своих коллег с вашими идеями.