Павел Корнев - Ренегат [СИ с Litres с издательской обложкой]

На следующее утро я посетил службу в кафедральном соборе, а уже после богослужения с чистой совестью отправился в библиотеку. Наемники на воротах оказались вчерашними; они узнали меня, но, как и прежде, потребовали предъявить пропуск, а после внесли в журнал посетителей.

– Положено! – в ответ на смешок объявил усатый сержант и махнул рукой. – Проходи! Не стой в дверях!

На северо-имперском он говорил с воистину чудовищным акцентом.

Посмеиваясь, я поднялся на второй этаж, и монах-смотритель сразу проводил меня к угловому столу, на котором высились стопки фолиантов.

За ночь немного распогодилось, ветер разметал и разогнал тучи, солнечные лучи заглядывали в окна и освещали читальный зал. Я порадовался, что не стал вчера работать впотьмах, и взялся за изучение приготовленных по моему запросу книг. Внимание уделял не столько их содержимому, сколько языку написания и материалу страниц. Проще говоря, быстро пролистывал и оценивал, не отсюда ли был вырван обнаруженный в камине Ральфа обгорелый пергамент.

Дело шло споро, но время от времени я вчитывался в текст и не спешил откладывать фолиант, иногда даже делал пометки на будущее. В итоге провозился до полудня, да еще, к своему немалому разочарованию, не обнаружил среди книг «Имен всех святых».

– Здесь не все! – предъявил я претензию смотрителю читального зала, и того мои слова, казалось, нисколько не удивили.

– Одну минуту, магистр, – сказал он и отправил молоденького послушника за отцом Маркусом.

Явившийся вскоре главный библиотекарь буквально лучился злой радостью.

– Магистр вон Черен! – сходу объявил он. – Прискорбно видеть, что вы злоупотребляете нашим гостеприимством и доверием его преосвященства! Одна из запрошенных вами книг никогда не выдавалась на руки бакалавру вон Далену! Непозволительно требовать ее и вам! Это просто неприлично!

Меня отчитывали словно нашкодившего мальчишку; щеки покраснели, но едва ли от стыда, скорее от раздражения. Смотритель библиотеки воодушевился произведенным эффектом и указал на стопки книг:

– Вы закончили с ними, магистр?

– Нет! – в пику ему ответил я и недобро улыбнулся. – Мне претит сама мысль о злоупотреблении вашим гостеприимством, но придется изучить их внимательней, нежели предполагалось изначально.

Радость отца Маркуса слегка поугасла.

– Если расскажете о цели ваших поисков, быть может, я смогу чем-то помочь? – предложил он перемирие.

Я достал из саквояжа книгу и раскрыл ее на страницах, заложенных обгоревшим клочком пергамента.

– Доводилось видеть нечто подобное раньше?

Смотритель библиотеки наклонился, присмотрелся и после недолгой заминки покачал головой:

– Таких книг в библиотеке нет.

– Нет книг на староимперском?

Отец Маркус высокомерно фыркнул.

– Разумеется, есть, магистр! – заявил он и указал длинным худым пальцем на обгоревший пергамент. – Но этот… документ написан на некоем локальном наречии лишь с частичным использованием староимперской письменности.

Остроте зрения смотрителя библиотеки оставалось только позавидовать; мало кто с ходу разобрал бы выцветшие закорючки на обугленном листе.

– Не знаете, что это за язык?

– Боюсь, не подскажу.

Я поблагодарил собеседника и уселся за стол, намереваясь провести остаток дня за книгами, а в Мархоф вернуться уже завтрашним утром. Пусть шансы отыскать зацепку и растаяли, словно мираж, тематика нескольких выданных на руки сочинений показалась небезынтересной, и я решил ознакомиться с ними поближе. Библиотека кафедрального собора Кларна была воистину богата на раритеты…

В итоге тратить время на обед я не стал и безвылазно сидел в читальном зале до самого вечера, пока не разболелась голова и не начало сводить от усталости пальцы. Никаких подвижек в расследовании подготовленные за день конспекты не сулили, зато они закрывали серьезные лакуны в моих обрывочных знаниях. И что стоило в свое время проявлять чуть больше усердия в учебе? Впрочем, тогда и вовсе съездил бы сюда впустую…

Собрав вещи, я спустился на первый этаж и зашагал через двор, но караул к этому времени уже сменился, и дорогу преградил незнакомый наемник.

– Сеньор! – забеспокоился он. – Стойте! Вас должно отметить!

Я раздраженно бросил:

– Меня отмечали при входе!

Начальник караула не слишком хорошо говорил на северо-имперском, поэтому выдал ответ короткими рублеными фразами:

– Вошли – отмечаем. Вышли – отмечаем. Знаем, никто не остался.

– Неужели пытались?

– Душегуб убил монаха, пришел в рясе, таился на ночь. Рубить его в фарш! – поведал наемник и протянул руку: – Ваши бумаги! Будьте добры!

Что-что, а «рубить в фарш» эта братия умела; я отдал пропуск и подсказал писарю:

– Магистр вон Черен. Смотри в начале девятого утра.

Начальник караула изучил бумаги, вернул и дал отмашку:

– Вон Черен. Отмечай.

Я убрал пропуск в саквояж и спросил:

– Неужели каждого так записываете?

– Каждого! Даже епископа запишем! Должен быть порядок!

Наемники при этих словах довольно осклабились. Немудреная шутка командира пришлась им по душе, а я едва не хлопнул себя по лбу от внезапной догадки.

По словам епископа, накануне несчастья его племянник приезжал в Кларн, но традиционный ужин проигнорировал, сославшись на неотложные дела, а по возвращении в Мархоф первым делом побежал в книжную лавку за описанием северных наречий.

Что привело молодого человека в Кларн, если никаких книг в библиотеке он в тот день не брал? Быть может, племянник его преосвященства искал помощи в расшифровке пергамента? Я на его месте не пренебрег бы возможностью пообщаться с библиотечными переводчиками! Кто еще разбирается в редких языках, как не они?!

– Подскажите, любезный, в этом журнале есть записи за прошлый месяц? – поинтересовался я.

Начальник караула смерил меня внимательным взглядом с головы до ног и объявил:

– Не есть ваше дело, сеньор!

Я хмыкнул и достал епископскую буллу:

– Его преосвященство полагает иначе.

Наемник внимательнейшим образом изучил документ и скреплявшую его свинцовую печать, вернул и спросил у писаря:

– Когда заведен журнал?

– В начале лета.

– Смотрите! – разрешил начальник караула.

– Благодарю! – оживился я. – Меня интересует первое воссияние прошлого месяца. Это должно быть… второе число, если ничего не путаю.

– Все верно, второе число, – подтвердил писарь, отыскав нужную страницу.

Я пробежался взглядом по строчкам и с величайшим трудом удержался от восхищенного ругательства, заметив вписанное в графу посетителей «вон Дален, бакалавр». Более того – вопреки обыкновению, пробыл Ральф в библиотеке всего лишь час с четвертью, что определенным образом придавало моим предположениям вес.