Алексей Келин - Этикет следствия

Виктор почтительно кивнул.

– Но кое-что Вам, похоже, неизвестно, – продолжила Анна, глотнув чая. – Некроманты ради силы убивают и могут работать только с тем, что когда-то было живым. Еще могут парализовать, чтобы убивать было проще.

Виктор скривился. Вот почему сторож не сопротивлялся…

– Стихийщики, – продолжала Анна, – сливаются с природой, и способны направлять ее силы. А мы, ментальщики, работаем собой. Своей жизнью. И можем этой жизнью делиться, потому среди нас так много медиков. Так что пусть Вас не удивляет моя диета – силу-то брать откуда-то надо. Вот и считают нас жуткими обжорами, хотя все дело в энергии.

– Я действительно был не в курсе, – покачал головой Виктор.

– Ничего страшного. В Империи ведь этому не учат… Спасибо, – кивнула Анна юной официантке, которая принесла блинчики и вазочку с вареньем. – Согласитесь, господин Берген, в такой профессиональной специфике есть масса плюсов. Столько вкусного можно попробовать, и никаких диет… кстати, ментальные способности есть почти у всех людей, хотя сильный потенциал редкость. Я вот, например, слабенькая посредственность. Восьмой уровень – мелочь.

Виктор постарался изобразить сомнение.

– Не стоит вежливых реверансов, – махнула рукой Анна, – на качественную экспертизу меня хватит. Если буду сытой и отдохнувшей – смогу кое-как затянуть на вас смертельную рану, при отсутствии серьезных повреждений нескольких органов.

Виктор изумленно приподнял бровь.

– Вам же нужно знать, с кем вы имеете дело и на что можете рассчитывать, – со всей серьезностью пояснила Анна.

– Впечатляет, – покачал головой Виктор.

– Зря, – отрезала Анна, – это мелочь в сравнении с возможностями сильных магов. Один из моих преподавателей, например, пришил на место голову казненного на плахе. Пациент выжил, хоть и долго в себя приходил.

– А приговор? – поинтересовался следователь.

– Не знаю. Меня не интересовала юридическая сторона вопроса, только медицинская. Но давайте вернемся к нашему делу.

– Угу, – кивнул Виктор. Ответить более членораздельно у него не было возможности, потому что он только что отправил в рот полную ложку мачанки.

– Скорее всего, складского сторожа убил плохо обученный некромант, которому силушка и удовольствие от мучительной смерти жертвы ударили в голову. Чувства некроманта в момент ритуального убийства сложно с чем-либо сравнить – это адская, в почти буквальном смысле, смесь восторга от собственной силы и власти… Предельное ощущение счастья. Никто не может остаться равнодушным. И он теперь точно не остановится.

В полумраке кабачка глаза Анны, кажется, стали отблескивать багровым. На ее лице промелькнула тень – так люди говорят о самых счастливых моментах жизни, которых потом стыдятся. Смесь боли, неловкости и восторга… Кусочек блинчика на вилке, который она обмакнула в клубничное варенье, на секунду показался Виктору окровавленной плотью, вырванной из кричащего от боли тела, уже не имеющего почти ничего общего с разумным существом…

– Именно поэтому некромантов прежде всего учат самоконтролю, – спокойно добавила она. Глаза у Анны Мальцевой были совершенно обычными, тусклыми и серыми. А блинчик с вареньем остался просто куском прожаренного теста.

Виктору нужно было хоть что-то сказать. Как-то разбавить повисшее молчание.

– Но почему Вы решили, что убийца – некромант? – ляпнул он первое, что пришло в голову, – Может быть, он просто использовал какой-то артефакт?

– Судя по напряжению мышц и положению тела, жертву парализовало очень быстро, секунд за десять, но не мгновенно, – пояснила Анна. – Он пытался шевелиться, но не смог. Плюс – мимические мышцы не были затронуты, хотя голосовые связки не работают. Артефакты действуют сразу и на всё, а тут – частичная неподвижность. Жертва остаётся в сознании и чувствует боль в полной мере, но кричать и сопротивляться не в состоянии. Так что он управлял процессом и знал, что делает.

Виктора снова передернуло. Он невольно представил, что чувствовал бедный сторож, пока эта гнусная тварь его убивала. Невыносимая боль, невозможность даже застонать – и жуткая радость убийцы… Кошмар.

Ваньку Косого, зарезавшего своего подельника ради украденного подсвечника, Виктор понять, в общем, мог. И даже компотом в допросной поил, когда Ванька, давясь запоздалым раскаянием, давал повинные показания.

Но это…

Виктор не был уверен, что хочет доставить убийцу сторожа в суд. Скорее уж – при попытке к бегству. Но, как говорится, рано делить шкуру неубитого медведя. Медведь в лесу, лес далеко.

– Способности к некромантии у нашего преступника проявились точно не вчера, и сторож – не первая жертва, – продолжала Анна. – Убийца уже имел достаточно сил для того, чтобы обездвижить здорового мужика. Значит, не так давно он похожим образом убил кого-то послабее. Он силен, но не нажил достаточно мозгов, чтобы не оставить следов. Да и действовал слишком по-дилетантски, – презрительно фыркнула она. – Серьезный маг с образованием добыл бы из жертвы намного больше…

– Есть какие-то методики? Этому УЧАТ? – не смог сдержать отвращения Виктор. Он, конечно, слегка преувеличил свое неведение в области магических знаний, но мысль о том, что у кого-то эта мерзость может быть профессией, вызывала отвращение.

– Конечно, учат. В Академии Дракенберга, – серьезно кивнула Анна. – Но далеко не всех, как я Вам уже говорила. Только тех, кто способен свои таланты некроманта и страсть и чужим страданиям держать в узде.

– А те, кто не может?

– Если они попадают в поле зрения магов Академии до того, как натворили что-то серьезное – натаскивают на самоконтроль. Если нет… Они достаются вам или Тайному приказу, в качестве обвиняемых по уголовным преступлениям. В особо трудных обстоятельствах – нашей Инквизиции. Но это редчайшие случаи, так что нам с Вами, можно сказать, повезло.

– Вы так спокойно об этом говорите?

– Я должна рвать на себе волосы? – Анна размешала сахар в новой чашке чая и отпила из нее, пристально глядя в глаза Виктору поверх золотистого ободка на фарфоре. – Способность к магии дается от природы. И только от человека зависит, как он этим талантом распорядится. Вы ведь не оправдываете карманника, потому что у него ловкие руки? Фальшивомонетчика за острый глаз и точную чеканку? Насильника, который, как говорят адвокаты, «не смог с собой совладать»? Убийцу? Вы, господин следователь, как никто другой должны понимать разницу между «может и очень хочет» и «сделал». Мы не способны контролировать свои желания. Но наши действия зависят от нас и только от нас.

Анна говорила очень горячо – этот вопрос, похоже, был чем-то личным. Чем-то больше, чем простая, затасканная житейская философия.