Том Светерлич - Исчезнувший мир [litres]

Я с удивлением обнаружила, что Фил Нестор до сих пор служит в ФБР и сделал хорошую карьеру. Может, я ожидала очередную версию того человека с проблемами, которого когда-то знала, но детали НеБыТей, судьбы отдельных людей очень сильно различаются. Личные проблемы, подтолкнувшие Нестора переехать в Бакханнон, не произошли в этом его прошлом. Мы обнаружили лабораторию по созданию химического оружия, Нестора ранили в перестрелке – уже одно это могло увести его жизнь в другом направлении, сделать ее совершенно другой.

За его карьерой оказалось легко проследить. За его успехами. Его краткую биографию нетрудно было найти в новостях, и я обнаружила его фотографию – привлекательный, с припорошенными сединой волосами. После смерти Брока он стал начальником подразделения в Питтсбурге, а расследования террористических актов подстегнули карьеру, он вошел в комитет ФБР по терроризму в Соединенных Штатах. Работал он неподалеку, в Вашингтоне. Я позвонила в его кабинет, пойдя на обдуманный риск. Он мог знать о «Глубоких водах», как знал Брок, и я беспокоилась, что мое имя может появиться в каких-нибудь списках, что приведет к моему аресту, я стану бабочкой под стеклянным колпаком. Но меня с ним не соединили.

Я звонила ему несколько раз, секретарша записала мое имя и гостиничный номер, но я уже не была уверена, что он вообще меня помнит. Я еще хранила теплые воспоминания о Несторе, прошло всего несколько месяцев с тех пор, как мы были вместе в другом будущем, но ведь он этого не знал. Для него я оставалась лишь женщиной, с которой он когда-то работал, сто лет назад.

По утрам я бегала на стадионе школы Келлам, надев изогнутый беговой протез для спринта. Бежать вот так, отключив разум – шаг, вдох, рывок – нечто противоположное опыту бестелесной медитации. Невероятная легкость.

– Забег на четыреста метров, как на соревнованиях, – сказала я в пространство.

По другим НеБыТям я уже была знакома с Техносферой, разработанной «Фейзал системс» нанотехнологической системой проводимости атмосферы, когда воздух заполняли микроскопические устройства, похожие на взвесь пыльцы. Повсюду, куда ни посмотри, возникали пиксели света и крупицы звука, телевидение вокруг тебя. Вся тропа светилась, как Таймс-сквер, интерактивной рекламой спортивной одежды из магазина «Дик». В воздухе висели данные: сердцебиение в реальном времени, температура, сожженные во время пробежки калории. Мой персональный помощник – голограмма, становящаяся размытой от дуновения ветерка, – воскликнул:

– Еще один спринт! Новый забег!

Выстрелил виртуальный стартовый пистолет, и я побежала. После первого поворота я набрала скорость и поднажала, но висящий в воздухе таймер сменился с зеленого на желтый, а значит, я отстала, и на последнем повороте я поскользнулась на гравии, небо завертелось, дорожка бросилась мне в лицо. Я рухнула на землю, ударившись локтем и коленом, и прикусила губу. Рот наполнился кровью, я сплюнула, потом еще раз. Черт, черт, черт. Из локтя к ладони стекала кровь. Носок промок от крови из колена. Я с трудом села.

Модуль здоровья по-прежнему отсчитывал время забега, оно составило уже больше трех минут и моргало красным.

– Стоп, – сказала я, но в воздухе появился личный тренер: «Быстрее, быстрее!»

Протез не был поврежден, только поцарапан, коленная чашечка выглядела нормально. Я развязала волосы и затянула хвост покрепче. Навалилась усталость. Я не пробежала обычное число кругов, но мышцы как будто потеряли гибкость, а пот стал холодным.

– Пусть сдается кто-то другой, – сказала я, глядя на окровавленную голень и порез на колене. – Давай, Шэннон, подними задницу. Пусть другие сдаются. Не ты.

При падении я ощутила рябь уныния от того, что потеряла равновесие, нечто похожее на всепоглощающую, прилипчивую депрессию в первый год после потери ноги, когда мне пришлось заново учиться ходить, движения казались чужими, а протез – прицепленным к бедру лишним весом, который приходилось поднимать и нести с каждым шагом. Привыкание, частые поездки в союз протезистов в Питтсбурге для подгонки и чтобы испробовать разные фиксаторы – с ремнями и вакуумные – и выбрать ногу в каталоге, словно обувь. Я встречала безногих бегунов, которые отказались смириться с тем, что хотела отнять у них ампутация.

Я встала, пересекла поле и вернулась к стартовой точке.

– Установи таймер заново, – сказала я.

00:00.

Колено саднило, кровь щекотала голень.

– Пусть сдается кто-то другой, – сказала я.

И побежала.

После утренней тренировки я вбежала в отель и намазала ссадину на колене неоспорином, и тут услышала печальный голубиный клекот. Я решила, что птица, видимо, влетела из патио через открытую стеклянную дверь. Голубь, попавший в западню в номере отеля. Но потом я поняла, что это трели голосовой почты из Техносферы.

– Кортни Джимм, – отозвалась я, включив голосовую почту.

Его голос наполнил комнату, как будто он был рядом.

– Специальный агент Фил Нестор, ФБР. Рад тебя слышать, Шэннон. Прости, что не сразу с тобой связался, но я был на семинаре в Алабаме. Ужасно хочу с тобой повидаться. Могу ввести тебя в курс некоторых наших расследований. В семь в вестибюле отеля? Позвони мне, если это время тебе не подходит. А если подходит, увидимся вечером.

Многие специальные агенты, расследующие преступления в разных НеБыТях, прибегают к технике под названием «Дворец памяти». Человек воображает дворец и мысленно размещает в разных его залах имена, лица или события. Идея в том, что, если разложить воспоминания по полочкам, можно вспомнить забытое. Специальные агенты используют эту технику, чтобы разделить впечатления из разных НеБыТей, и кое-кто все три месяца, проведенные в квантовой пене, медитирует в этих «дворцах», рисуя новые флигели для каждого варианта будущего.

Мне этот метод никогда не помогал, а может, мне просто не хватало для него дисциплины, но я ждала Нестора в вестибюле отеля «Марриотт», взбудораженная, как девственница накануне первой брачной ночи, и сожалела о том, что не прибегла к подобной технике, чтобы смягчить свои чувства к нему. Он жил в доме мертвецов в Бакханноне, продавал антикварное оружие из запасов убийцы или жил здесь как прославленный агент ФБР, но эти расхождения для меня были как преломление одного образа в разных линзах, а не суть Нестора. Я знала Нестора, я с закрытыми глазами могла вспомнить прикосновения его тела к моему, его урчание во сне, его привычки и капризы мыслей. Вот каким был для меня Нестор, настоящий Нестор.

– Шэннон?

Он был в линялых джинсах и спортивном пиджаке. Нестор улыбнулся и пожал мне руку.