Сакс Ромер - Остров доктора Фу Манчи. Президент Фу Манчи

Вероятно, он заметил перемену в моем лице.

— Вас что-то беспокоит, мистер Кэрригэн?

— Я разговариваю с доктором Мэрриотом Даути?

— Джон Мэрриот Даути, доктор медицины, к вашим услугам.

Я на мгновение закрыл глаза, усомнившись, что пребываю в здравом уме. Я вспомнил пространные некрологи и ту сочувственную телеграмму, которую отправил своему другу Питеру. Доктор Мэрриот Даути, его отец, умер весной 1937 года. Но сейчас передо мной стоял именно доктор Мэрриот Даути!

Когда я открыл глаза, Джон Мэрриот Даути снова улыбался.

— Вы помните меня, мистер Кэрригэн? Я однажды имел удовольствие пить чай у вас дома.

Я смотрел на него, утратив дар речи.

— Вы что-нибудь слышали о Питере?

Я вновь обрел голос.

— Он на эсминцах близ Нарвика, доктор. В последний раз я получил от него весточку с месяц тому назад.

Воскресший из мертвых кивнул.

— Прекрасно. Питер всегда был хорош в деле. Я нарушил долгую семейную традицию, когда бросил море ради хирургии. Питер вернулся обратно. Я думаю, его мать хотела бы этого. А теперь я собираюсь поставить вас на ноги.

Сердце мое билось неровно. Прикрытия с воздуха не было. Где Найланд Смит? Поскольку доктор Мэрриот Даути, бесспорно, скончался, значит, по логике вещей я тоже мертв. Несомненно, я в потустороннем мире.

— Мистер Кэрригэн, — сказал доктор, — моя задача — поставить вас на ноги, а не рассказывать вам, что произошло. У вас в крови инфекция, поскольку загноилась рана в левом плече. Задето легкое, но не серьезно. С этим мы справимся. Удар по затылку не вызвал кровоизлияния, так что забудьте о нем. Я прекрасно понимаю, о чем вы думаете, но вы живы.

Я опустил ноги на пол и встал. Легкое головокружение почти сразу прошло.

— Хорошо, — сказал доктор Мэрриот Даути. — Вода в ванне должна быть комнатной температуры. Вся ваша одежда здесь, по крайней мере та, что была на вас. Я полагаю, пистолета и патронташа нет. Когда вы оденетесь, я вернусь и распоряжусь насчет вашего завтрака.

Он повернулся, чтобы уйти.

— Доктор! — Он остановился. — Где Найланд Смит?

— Мистер Кэрригэн, я бы с удовольствием ответил на ваш вопрос, но я не знаю. Вернусь минут через двадцать.

— Минутку! Как долго…

— Вы были без сознания? Примерно четверо суток.

Когда Мэрриот Даути, вернувшись, знаком велел мне идти впереди, я двинулся по длинному коридору, в котором было много белых дверей с номерами, как в гостинице. Прошел час.

— Некоторые из сотрудников живут в этом крыле, — сказал доктор. — Квартиры тут новые и довольно удобные, как вы видели. Мои собственные покои — в главном здании, возле исследовательских лабораторий.

Он говорил, как экскурсовод на электростанции. Эта беседа с эскулапом, умершим три года назад, была самым гротескным моим воспоминанием о тех мрачных днях. Я даже не мог сообразить, что ему ответить.

— Одно время наш штаб располагался на юге Франции, — продолжал он, — но там нам очень мешали. Здесь, на Гаити, место идеальное.

Мы вышли в большой прямоугольный двор, в котором вдоль дорожек росли пальмы. Я увидел, что здание, из которого мы вышли, представляло собой несколько пристроенных друг к дружке бунгало. Почти все окна были распахнуты, на подоконниках стояли цветы в горшках, в комнатах виднелись книжные полки. В одном окне висел купальник. Можно было подумать, что здесь турбаза. По другую сторону стояли дома, похожие на современную фабрику, хоть я и не видел дымовой трубы. Чуть дальше виднелась горстка стоявших особняком зданий. Тут и там сновали люди, в основном гаитяне, в синих комбинезонах. Слышался гул станков.

Это была котловина, со всех сторон окруженная лесистыми горами. Я повернулся к своему проводнику.

— Где я? Что это за место?

Он улыбнулся.

— Официально это завод фирмы «Сан-Дамьен сизаль корпорейшн». Лучший сизаль в мире выращивается и обрабатывается здесь. Предприятие действует уже очень давно, но мы прибрали его к рукам лет шесть назад.

— Похоже, сюда не проедешь.

— Есть небольшая железная дорога, по которой вывозят продукцию. На склонах пониже, у вас за спиной, растет конопля. Корпорация нанимает около тысячи рабочих.

Свежий горный воздух, безоблачное небо, пальмы, волны зелени на склонах, ровная дорожка… Вокруг не было ничего зловещего. Но я бросал косые взгляды на каждого проходившего мимо человека, а присутствие Мэрриота Даути внушало мне нескрываемый ужас. Я находился в обществе живого трупа. Неужели все эти рабочие вокруг — тоже зомби?

Перед дверью дома, который выделялся среди других своим «возрастом», мой проводник остановился и нажал кнопку звонка.

— Ну вот, — сказал он, — вверяю вас заботам коллеги Хортона.

Дверь открыл какой-то гаитянин.

— Передайте управляющему, что пришел мистер Барт Кэрригэн, — сказал Даути и, бодро кивнув мне, ушел.

Я очутился в рабочем кабинете. Мне сделалось страшно. Мистер Хортон, худощавый флегматичный американец, поднялся из-за стола мне навстречу. Над его креслом висела большая фотография плантации конопли.

— Добро пожаловать, мистер Кэрригэн. Садитесь, закуривайте.

Я сел и взял предложенную сигарету.

— Благодарю. Мистер Хортон, кажется?

— Джеймс Риджуэлл Хортон. Это мое имя, сэр. Родился я в Бостоне первого июня тысяча восемьсот пятьдесят третьего…

— Тысяча восемьсот пятьдесят третьего?!

— Совершенно верно. Я выгляжу моложе своих лет, да ведь тут все так выглядят. Признаюсь, было время, когда мысль о том, чтобы продолжать жить, казалась мне отталкивающей. Но когда я обнаружил, что мои способности не притупились, а обострились, когда до меня дошло, что я в состоянии усваивать новые идеи и рассматривать их в свете старого опыта, я изменил свое мнение.

— Боюсь, я ничего не понимаю, — сказал я.

— Да что вы? Ну, это очень плохо. Могу ли я считать само собой разумеющимся, что вам известно о находящейся здесь штаб-квартире ордена Си Фан?

— Да… я знаю.

— Ну что ж… Вы испытываете те же чувства, какие я испытывал двадцать лет назад. Для вас Си Фан — просто шайка подонков общества, кучка профессиональных мошенников. Я сам думал так же. Но если вы рассмотрите методы, посредством которых любое тоталитарное государство добивается прогресса, вы обнаружите, что этот древний орден всего лишь усовершенствовал их. Поскольку вы встречали кое-кого из высокопоставленных лиц, возможно и одного члена совета, в весьма подозрительных местах, вы пришли к опрометчивому выводу.

Но софистика этого человека уже начала приводить меня в бешенство.

— Я считаю глав тоталитарных государств отпетыми душегубами, мистер Хортон. И их методы ничем не отличаются от методов заурядных уголовников.

— Но посмотрите, как отличны их цели от наших.