Сакс Ромер - Остров доктора Фу Манчи. Президент Фу Манчи

— Не хочу быть грубым, — сказал он. — Но в настоящее время моя работа важнее вашей. Через час или даже раньше бумаги вернут вам. Лейтенант Джонсон проводит вас домой.

Капитан повел пленницу к автомобилям с твердым решением устроить небольшой разнос упомянутому лейтенанту Джонсону за то, что тот не выставил пост под окном. Марк Хэпберн чувствовал себя несколько не в своей тарелке. Шедшая рядом девушка внесла первое настоящее смятение в его пуританскую жизнь: она казалась слишком прекрасной — и, согласно вере его далеких предков, являлась не чем иным, как орудием дьявола.

Пленница неохотно повиновалась: прошла десять, двенадцать, пятнадцать шагов. Потом вдруг стала упираться, пытаясь выдернуть руку из руки капитана.

— Пожалуйста, пожалуйста, ради Бога! Выслушайте меня!

Молодой человек остановился. Они стояли совершенно одни в снежной круговерти, хотя десять или двенадцать охранников окружали Башню Тернового Венца со всех сторон. В падающем из окна слабом желтом свете Марк Хэпберн увидел поднятое к нему по-колдовски прекрасное лицо.

Она улыбнулась, эта миссис Эдер, работающая у аббата Донегаля. Улыбнулась робкой жалобной улыбкой, которая в любой другой ситуации могла показаться проявлением утонченного, но, безусловно, невинного кокетства. Теперь же она свидетельствовала об отчаянной борьбе с подступающими к глазам слезами.

Несмотря на врожденную суровость, Марк Хэпберн почувствовал, как учащенно забилось его сердце.

«Возможно, некоторые мужчины восхищались этими губами, — подумалось ему, — мечтали об этой просительной улыбке… возможно, все отдали ради нее…»

Эта женщина казалась неожиданным откровением. Для Марка Хэпберна — подлинным открытием. К ирландцам он относился подозрительно. Поэтому до конца не верил в искренность Патрика Донегаля. Миссис Эдер окружало мистическое гало, которое всегда выдает, но одновременно и защищает людей кельтского происхождения. Он не верил в этот мистицизм, однако не мог противостоять его коварному обаянию. Мысль о том, чтобы причинить девушке боль, внушала ему отвращение. Он вдруг представил свою пленницу прекрасным беспомощным мотыльком, вынесенным свирепым порывом ветра из какой-нибудь зеленой лощины, где по-прежнему прячутся в кустах прелестные феи и цветет трилистник.

Внезапно воспоминание о «Зеленых лилиях» показалось ему приятным и далеко не постыдным. На некий волшебный миг миссис Эдер помогла капитану воскресить в душе давно забытые настроения. Здесь, посреди бушующей снежной стихии, в обществе очаровательной молодой женщины, вызывающей, впрочем, инстинктивное недоверие, как и все имеющее отношение к Риму…

Именно последняя мысль — о Риме — вернула молодого человека к действительности. Здесь крылся какой-то заговор.

— Я не прошу вас, я умоляю вернуть мне бумаги и отпустить домой. Я обещаю вам найти вас завтра — если вы скажете, где искать, — и ответить на все интересующие вас вопросы.

Хэпберн не взглянул на девушку. Тени предков-квакеров тесно окружили его со всех сторон. Он угрюмо выдвинул вперед тяжелую челюсть и хрипло произнес:

— Лейтенант Джонсон проводит вас домой и вернет сумку, как только я удостоверюсь в том, что содержимое ее таково, как вы утверждаете.

В залитой янтарным светом комнате, где старик с выпуклым мощным лбом лепил голову зловещего китайца, зазвонил один из семи телефонов. Скульптор отложил в сторону инструмент, которым работал в данный момент, и поднял трубку.

— Это номер Двенадцать, — раздался в трубке женский голос, — говорит с Восьмой базы. В соответствии с приказом мне удалось бежать из Башни Тернового Венца. К несчастью, выпрыгнув из окна, я попала в руки федерального агента — имя его мне неизвестно. Под охраной лейтенанта Джонсона я направилась по первому пришедшему мне в голову адресу, якобы домашнему. Машина ФБР ехала за мной. Сильный снегопад сыграл мне на руку. Я сумела оторваться от автомобиля преследователя. К сожалению, федеральному агенту удалось изъять у меня сумку с рукописью. Больше докладывать нечего. Остаюсь здесь в ожидании дальнейших указаний.

Скульптор положил трубку на место и вернулся к работе. Потом он дважды отвлекался от своего занятия — принимая один звонок из Калифорнии и один из Нью-Йорка. Старик не делал никаких записей. И не отвечал звонившим людям. Он просто занимался своим на первый взгляд бесконечным делом: постоянно сминал и смазывал то ухо, то надбровную дугу глиняной головы и спокойно вылепливал их снова.

Раздался звон, в помещении погас свет, и в темноте прозвучал незабываемый гортанный голос:

— Дайте мне последнее донесение о выступлении Харвея Брэгга на стадионе «Голливуд».

— Последнее донесение получено один час семнадцать минут назад, — ответствовал голос с немецким акцентом, и огонек сигареты замерцал во тьме. — В десять двенадцать по тихоокеанскому времени. На стадионе собралось двенадцать тысяч человек, как уже докладывалось ранее. Лозунг Харвея Брэгга «Америка для каждого человека — и каждый человек для Америки» был принят с энтузиазмом. Его обещание — до сих пор им всегда выполнявшееся — в случае нужды дать через свой офис работу любому добропорядочному гражданину вызвало бурю восторга. Рапорт о конце выступления на стадионе «Голливуд» еще не поступил. Докладывал номер Сорок Девять.

На некоторое время воцарилась тишина — столь глубокая, что в ней отчетливо слышалось потрескивание горящего табака египетской сигареты.

— Донесение от номера Двенадцать, — старик бросил взгляд на электрические часы на столе, — поступило в два часа пять минут пополуночи.

И слово в слово этот обладающий феноменальной памятью человек пересказал донесение, полученное с Восьмой базы.

Послышался слабый звон, и комната вновь осветилась. Скульптор взял свой инструмент и вернулся к работе.

Курьерский поезд медленно двигался сквозь густую пелену снегопада.

— Они не посмеют пустить нас под откос, Хэпберн! — Федеральный агент Пятьдесят Шесть угрюмо улыбнулся и похлопал по сумке миссис Эдер. — Это наша защита. Но может быть предпринята попытка другого рода.

В отдельном вагоне Смит сидел напротив Хэпберна. Семеро человек из отряда, охранявшего Башню Тернового Венца, расположились в креслах вокруг них. Одни молча курили, другие тихо переговаривались, а некоторые не курили и не говорили, а украдкой поглядывали на капитана Хэпберна и его таинственного начальника.

— Вы отлично сработали, Хэпберн, — сказал Смит. — Я хитростью заставил признаться этого Рише в том, что это, — он похлопал по сумке снова, — и есть материал, доставленный доктором Прескоттом аббату Донегалю.