Сакс Ромер - Дочь доктора Фу Манчи. Невеста доктора Фу Манчи. Глаза доктора Фу Манчи

Сосны снова принялись нашептывать дремотное: «Флоретта — Дерсето…»

Если Петри не говорил, а я твердо уверен, что он не мог сказать этого, тогда чей же голос произнес: «Берегись ее»?

У меня было достаточно времени, чтобы хорошенько обдумать не только эту проблему, но и много других загадок, которыми был буквально переполнен этот сумасшедший день. Сестра Тереза время от времени навещала меня. В одиннадцатом часу в палату заглянул доктор Картье.

Заметных перемен в состоянии Петри, увы, не было.

Мое дежурство в компании с умирающим, полное событиями, при воспоминании о которых у меня пробегали по телу мурашки, наконец-то заканчивалось.

К полуночи я услышал скорый летящий шаг; дверь распахнулась, и в палату ворвался Найланд Смит.

Его озабоченный суровый взгляд насторожил меня.

Он пересек палату и в гнетущем молчании стал рассматривать лежащего на кровати Петри, потом обернулся к сестре Терезе.

— Сестра, я попрошу вас остаться здесь до прихода доктора Картье, — быстро сказал он. — Вы не будете возражать, если мы на время займем вашу комнату?

— Нет, нет, я рада, что смогу вам чем-нибудь помочь, — с благожелательной улыбкой замахала руками сестра Тереза.

Мы прошли по длинному узкому коридору и через минуту были в комнатке сестры Терезы. Обстановка ее отличалась крайней простотой. Напротив дверей у стены стоял застекленный шкафчик с медицинскими принадлежностями и перевязочными материалами; рядом — белый столик с задвинутой под него табуреткой. На нем лежала раскрытая книга. Единственным украшением комнаты было скромное распятие, висевшее на левой стене.

Некоторое время мистер Смит пребывал в молчании. Он беспокойно мерил широкими шагами крошечное пространство комнаты и дергал себя за мочку левого уха — привычка, которая, как я позже понял, означала глубокую задумчивость.

Внезапно он остановился и посмотрел мне прямо в глаза.

— Вчера утром сэр Мэнстон Рорке был найден мертвым. Он скончался от чрезмерной дозы героина! — веско, будто всаживая одну за другой свинцовые пули, сказал он.

— Не может быть!

Меня пружиной подбросило с края стола, на котором я сидел. Смит мрачно кивнул.

— Неужели он злоупотреблял наркотиками?

— По-видимому, да. Он был вдовец и любил уединение. У него был только один постоянный слуга, с которым он провел большую часть жизни. Его нашли в собственной квартире на Кэрзон-стрит.

— Господи! — схватился я за голову. — Какое ужасное самоубийство!

— Самоубийство! — фыркнул Смит. — Это не самоубийство, Стерлинг. Врачебные кабинеты сэра Мэнстона на Уимпол-стрит, где он хранил все свои бумаги, той же ночью были взломаны и полностью разграблены. Исчез огромный том, содержащий рецепты и изложение методов лечений тропических болезней. Я полагаю, что они нашли то, что искали.

— Но если они нашли то, что искали…

— Стерлинг, — прервал он меня, — это лишь подтверждает мою гипотезу. После уничтожения рецептурного справочника следующим шагом должна была стать расправа с сэром Мэнстоном. Всем известна его замечательная «фотографическая» память!

— Вы полагаете, что он был убит?

— У меня нет в этом ни малейших сомнений, — сказал Найланд Смит. — Дворецкий был задержан, но, боюсь, что от него мало толку. Даже если он что-то знает, у него хватит здравого смысла держать язык за зубами. Однако, Стерлинг, я сделал вывод, — он пробуравил меня сузившимися зрачками, — что подобная попытка была совершена и здесь.

— Здесь? Что вы имеете в виду, мистер Смит?

Стоило мне только закрыть рот, как я понял, что он имеет в виду.

— Ба! Конечно! — вскричал я. — Дакойт!

— Что — дакойт? — выстрелил вопросом он.

— Вы не знаете? Однако как же вы могли знать! Это случилось вскоре после вашего ухода. Кто-то пытался проникнуть в палату через окно…

— Проникнуть в палату? — Он задрал голову и посмотрел на окно, которое было точь-в-точь такое же, как и в противоположном крыле здания, где лежал Петри. — Двенадцать футов над землей!

— Да, вы правы. И все же кто-то пытался залезть к Петри через окно. Сначала я услышал слабое царапанье, потом увидел желтую костлявую руку…

— Желтую руку? — Смит хохотнул. — Наш друг с виллы «Жасмин», Стерлинг! Это он шпионит за нами. Как я понимаю, сразу после этого вас навестила леди?

Я с удивлением посмотрел на него.

— Откуда вы знаете?

На меня смотрели насмешливые глаза.

— Ах да! Вам, конечно же, все рассказала сестра Тереза.

— Опишите мне эту леди! — потребовал Найланд Смит.

Пораженный его тоном, я не нашел ничего лучшего, как подчиниться, когда он вдруг оборвал меня:

— У нее были зеленые глаза?

— Я не мог различить их цвет, на ней была вуаль.

— Они у нее зеленые, — задушевно сообщил он мне. — Кожа у нее цвета слоновой кости, а сама она грациозна, как пантера. Ее голос наверняка напомнил вам мурлыканье этого коварного животного.

Сардоническая усмешка мистера Найланда Смита привела меня в полнейшее замешательство. Вспомнив, с каким глубочайшим горем он произнес: «Бедная Карамани», я нашел невозможным примириться с этой его усмешкой, которая подчеркивала свирепость его настоящего состояния.

— Вы опять заставляете меня ломать голову, — признался я. — Я не сомневаюсь в том, что вы высоко чтите миссис Петри…

— Так и есть, Стерлинг, — фыркнул Смит. — Но разве мы говорим о миссис Петри?

Я в замешательстве уставился на него.

— Что вы хотите этим сказать, мистер Смит?

— Леди, которая осчастливила вас своим визитом, известна в преступном мире как Фа Ло Ше. Она — дочь самого опасного на сегодняшний день человека — доктора Фу Манчи!

— Но, мистер Смит!..

Он неожиданно взял меня за плечи и твердо посмотрел мне в глаза.

— Стерлинг, никто никогда не посмеет обвинить вас в случившемся. Враг коварен и дерзок. Вы были уверены, что перед вами жена доктора Петри. Это моя вина; это я забыл предупредить вас!

Губы его дрогнули, лоб прорезала глубокая морщина, глаза потемнели. В них гасла надежда.

— Мистер Смит, я сдержал слово! — сказал я, сглатывая комок в горле от внезапно подступивших слез. — Она не дотронулась до нашего Петри!

Мужественное лицо его осветилось улыбкой.

— Молодчина! — Он сдавил стальными пальцами мои плечи и встряхнул. — Вы славный парень, Стерлинг! Я не ошибся в вас.

Его похвала была слабой наградой, но ее я ценю выше всех орденов, которые заслужил за свою жизнь.

— Она упоминала обо мне?

— Нет.

— А вы?

Я задумался; внутреннее чувство не могло меня обмануть.

— Нет, — сказал я. — Уверен, что не говорил.

— Молодец! — пробормотал он и снова зашагал взад-вперед, теребя мочку уха.

— Это шанс, маленький, но шанс. Он пропустил меня. Расскажите мне, что здесь произошло, не упуская ни одной подробности.