Екатерина Богданова - Вампир, который живет на чердаке [СИ]

Зеркальный мир.

Наверное, я никогда еще не видела, чтобы такое количество зеркал скопилось в одном месте. Большие во весь рост и маленькие карманные. В дорогих вычурных рамах и вовсе без оных. Некоторые из зеркал потрескались и потемнели от времени.

Мне не понравилась эта комната. Не сочтите меня параноиком, но мне казалось, что из этих зеркал за мной наблюдают тысячи пар глаз. Поэтому, я постаралась, как можно скорей помыть в ней полы и покинуть ее.

Зато я пришла в восторг от комнаты с картинами.

Здесь были самые удивительные пейзажи, изображавшие неведомые города и страны, растения и животные.

Великолепные портреты, марины, гравюры… глаза разбегаются.

Авторов, большинства произведений искусств, я не знала, но попадались и знакомые работы. Вот эти, например, две картины известного художника-экспрессиониста, когда-то висели в одной из картинных галерей Дрездена и вовсе считаются навсегда утерянными. Так как неизвестный злоумышленник поджег музей и тот почти полностью сгорел.

Я представила себе, как Изольда Марковна выступает в роли поджигателя.

Н-да-а-а, как-то не верится, чтобы девяностолетняя старушенция самолично занималась такими делами.

В общем, я очень надеялась, что данные картины являются просто хорошей репродукцией.

Знаете, я никогда не верила в волшебство. Я всегда считала, что люди помешанные на гороскопах, нумерологии, предсказаниях, магии и прочей ерунде, пытаются убежать от реальной действительности. Они, подобно наркоманам, зависимы от таких мелочей как суеверия, приметы и живут в собственных придуманных мирках.

Пора пересмотреть свои позиции.

Я любовалась одной мариной.

Сочные живые краски заставляют вас, переместится на парусник, рассекающий спокойные воды океана, почувствовать легкий аромат бриза и солоноватый привкус на губах. Показалось, что я даже услышала крик чаек, проскальзывающий сквозь легкий шелест волн. Теплые солнечные лучи раскрасили морскую гладь во все цвета радуги.

Но, вдруг, налетел ветер, взревел океан страшным зверем. Диск солнца скрылся за огромной грозовой тучей. Яркая вспышка молнии разорвала небеса напополам, и хлынул дождь, яростный и злой. Начался шторм.

Я удивленно заморгала.

И опять все стихло, возвращая на место идиллию. Будто бы ничего только что и не было.

Чтобы убедиться, что мне все это привиделось, я решила дотронуться до картины.

Только поднесла к ней ладонь, как меня окликнул незнакомый женский голос:

— Эй, чернавка! Тебе, было велено не трогать картины!

Я покосилась в ту сторону, откуда исходил голос, и чуть в обморок не хлопнулась. Замечание мне сделала женщина в сарафане и кокошнике, гневно сверкающая глазами из соседствующего рядом с мариной портрета.

— Это вы мне? — не нашла ничего лучшего, чем задать дурацкий вопрос.

— Нет, блин, вон той толстозадой!

— Это я толстозадая?! Да ты на себя посмотри, намазала щеки свеклой и радуешься! — раздалось в ответ с противоположной стены.

Я оглянулась. Это пришел в возмущение портрет Марии I, английской королевы, славящейся своей кровожадностью. Она и женщина в кокошнике стали переругиваться. Вдруг, кто-то из других портретов решил их успокоить:

— МА шерри…

— Заткнись, наполеоновская подстилка! — рявкнули обе дамы.

Что тут началось!

Ожили почти все картины. Русская брань смешалась с английской, французской, немецкой и еще другой, на непонятных мне языках. Птичий клекот, рыки диких животных. Где-то даже затрубил слон. Непередаваемое впечатление.

Дурдом какой-то!

Голова была заполнена звоном сотен разномастных голосов. Наконец, я не выдержала.

— Замолкли все, быстро!!! — заорала я, чтобы прервать эту какофонию.

Блаженная тишина…

Я закрыла глаза, чтобы насладится ею. Никогда еще я не радовалась покою, т. к. сейчас.

— Милейшая, дражайшая, — позвал заискивающе чей-то голосок.

Я посмотрела на портрет, что взывал ко мне.

В нем был мужчина лет пятидесяти, с пышными белыми бакенбардами и усами. Я узнала его, но не могла вспомнить имени. Я знала одно лишь точно, в свое время он был одним из самых известных эскулапов в Европе.

— Чего тебе? — буркнула я.

— Не могли бы вы быть столь любезны, и включить телевизор. Там сейчас по Первому каналу начнется моя любимая передача «Малахов плюс».

— Да, да, — загалдели и все остальные.

— Стоп! — Вновь пришлось повысить голос. — Я включу, только если вы пообещаете замолчать.

— Договорились, — кивнула Мария I.

Теперь мне был ясен смысл присутствия здесь телевизора, который я поначалу не заметила. Он стоял в одном из дальних концов комнаты.

Выполнив свою часть договора, я, было, уже вышла, как одна из картин ожила, и оттуда на меня уставился полуголый индеец с бритой головой украшенной перьями и стал гневно мне что-то орать, потрясая в мою сторону топориком.

— Ну что еще? Моя твоя не понимать.

— Достопочтенный вождь племени ирокезов очень просит вас барышня, сделать звук погромче, — перевел мне портрет известного ученого-химика Дмитрия Ивановича Менделеева.

— Хорошо, — вздохнула я, — только пусть уберет эту свою штуку, которой тычет в меня.

— Томагавк.

— Что?

— Я говорю у него в руке томагавк.

— Не важно. В общем либо он убирает свой топорик, либо я возьму растворитель, и тогда посмотрим, кто тут главный. — Сказав это, я увеличила громкость и, наконец, покинула странную комнату.

Удивительно, как быстро летит время, когда ты занята работой. И оно летит вдвойне быстрее, если тебе приходится иметь дело с полусотней крикливых картин.

Ближе к вечеру, основная часть работы была выполнена. Оставалось лишь вымыть витрину, распихать по шкафам в алфавитном порядке книги (хорошо, что книг ни так уж и много, как я вначале представляла) и почистить нэцки, что стоят в стеклянном экспозиторе. Кстати, сам экспозитор тоже бы не мешало протереть. А пока, я решила сделать себе небольшой перерыв.

Для этой цели я выбрала самую спокойную комнату. В отличие от других помещений, напичканных произведениями искусств, здесь располагался маленький удобный диванчик, пара кресел, журнальный столик и буфет. В общем, ничего лишнего.

Больше всего меня, сейчас, удивляло то, что за весь день в салоне не было ни одного посетителя. Обдумывая это маленькое обстоятельство, я не заметила, как заснула.

Проснулась же я тогда, когда за окном начало смеркаться. Я поспала всего лишь несколько часов, но чувствовала себя бодро. Поэтому я довольно быстро расправилась с книгами и витриной.

Небольшая заминка вышла, когда я чистила нэцки.

Нет, слава Богу, они не ожили. Такого счастья я бы не выдержала. Просто я не могла понять, почему в прайс-листе на них стоит столь высокая цена, тогда как, они ничем не отличались от своих собратьев, что были в металлических корзинах для распродаж.