Александр Воронцов - Воин Кармы. Часть I и II

Удивительно, но на следующий день в классе никто не вспомнил про вчерашний конфуз. Почти никто. Кроме одного мальчика. Который глядел на него, и нагло усмехался. Нет, он ничего не говорил, но его усмешка Его взбесила. Он ничего ему не сказал. А через два дня этот нагло улыбающийся мальчишка внезапно попал в больницу с острым приступом аппендицита. А поскольку был праздник и медики что-то там отмечали, то выпивший чуть больше нормы хирург при удалении аппендикса нечаянно задел скальпелем мочепровод. С тех пор мальчик стал инвалидом, и у него из живота все время торчала трубка, по которой стекала моча, ибо писять, как все, этот мальчик никогда больше не мог. Мальчишки из его двора дразнили несчастного Краником и ни его родители, ни родители его обидчиков ничего не могли с этим поделать.

До третьего класса Он проучился в одной школе, а вот в четвертом классе его родители получили, наконец, квартиру, как тогда говорили, кооператив — и мальчика перевели в новую школу, которая была прямо рядом с его новым домом. В самом доме Его ровесников почти не было, поэтому и друзей не было тоже. Да, впрочем, Он никогда ни с кем не стремился дружить.

В школе найти друзей у Него тоже не получилось — новенького сразу же поставили в положение «белой вороны». Хотя на самом деле Он таковой и являлся — целые выходные вместо того, чтобы гонять с мальчишками в футбол, просиживал в библиотеке, на уроках под партой у него всегда была книга, и Он прямо во время урока зачитывался уже более взрослыми книгами — после книг про индейцев или путешествий вокруг света за 80 дней настал черед фантастики — Он начал с Беляева и очень быстро дошел до Азимова и Желязны. И стоило учителям поднять его и спросить по теме урока — мгновенно отвечал, после чего садился на место и моментально погружался в чтение. Точно так же непонятно вел себя Он и в так называемой общественной жизни класса — на субботниках и воскресниках держался особняком, в сборе макулатуры участвовал, но постоянно подряжался на погрузку, где часами не столько грузил макулатуру, сколько выискивал в тоннах бумаги интересные книги и журналы, которыми набивал и без того разбухший от книг портфель.

Одним словом, отношения с классом у Него сразу же не сложились — мальчишки его задирали, девчонки не воспринимали всерьез. Тем более, что Он не отличался высоким ростом, наоборот — был одним из самых маленьких в классе и на уроках физкультуры всегда стоял самым последним в строю мальчишек.

Но больше всего новичка донимал классный хулиган — маленький, невзрачный, однако наглый и задиристый. В принципе, Он мог бы попробовать с ним справиться, но струсил и не стал связываться. За что тот Его постоянно поддевал, а поскольку Он не давал отпор, то незаметно стал не просто «белой вороной», но форменным изгоем, парией. Тем не менее, вскоре новичка стали все жалеть, особенно девочки, ибо Он был беззащитным, и унижать такого даже хулиганам было как-то не с руки. Поэтому от него вскоре отстали, хотя и зло подшучивали время от времени — прятали его портфель в девчачьем туалете, на физкультуре несколько раз устраивали каверзу: смачивали его брюки водой и закручивали штанины морскими узлами, так, что половину следующего урока Он их развязывал, ну и так далее.

Но однажды такая злая шутка закончилась весьма печально.

Один из самых рослых и здоровенных семиклассников из того класса, где Он учился, как-то раз, узнав, что Ему вырвали гланды, попросил показать ему — как это? Он, ничего не подозревая, открыл рот, демонстрируя свои удаленные миндалины. На что тот, не долго думая, плюнул Ему прямо в рот. И засмеялся, довольный своей тупой шуткой. Все, кто наблюдал это, тоже довольно заржали, а Он, покраснев, наверное, впервые в жизни со всей силы заехал обидчику прямо в глаз. В ответ тут же получил по полной программе и домой пришел с синяком под глазом и расквашенным носом. Попытки родителей узнать, что случилось, не увенчались успехом. Но на этом все не закончилось.

Окрыленный успехом юный семиклассник-«шутник» решил повторить ту же «шутку» еще раз у себя во дворе, выбрав себе в качестве объекта для подобной шутки тихого маленького дядю Витю-алкоголика. Все знали, что дядя Витя сидел в тюрьме и после того, как «отмотал срок», устроился в гастроном грузчиком. Он был тише воды, ниже травы, всегда всем улыбался и здоровый лоб подумал, что унизить взрослого дядю перед всей своей дворовой компанией будет высшим шиком. Но когда вечером после школы в предвкушении неотразимой «шутки» молодой балбес попросил дядю Витю показать ему гланды, а когда тот открыл рот, плюнул ему в рот, то получил совсем другой результат — дядя Витя побледнел, вытащил из-за пояса отвертку и воткнул мальчишке в печень. Пока остолбенелые пацаны опомнились и бросились врассыпную, пока вызвали «скорую», пока приехали врачи, малолетний шутник истек кровью. Дядю Витю забрали в милицию и вскоре посадили на очень большой срок. Говорили, что его даже расстреляли, ибо в то время, когда была Советская власть, за убийство, тем более убийство ребенка грозило самое суровое наказание.

Никто не вспомнил, с чего все началось, но с той поры многие такие «шутники», прежде чем в очередной раз «пошутить», долго думали — а стоит ли? Тем более что однажды классная руководительница Нелли Семеновна на одном из классных собраний подозвала Его к себе и, гладя по голове, сказала, обращаясь ко всему классу: «Дети, не обижайте этого мальчика, он и так обижен Судьбой». Если бы она знала, как близка к истине, правда, не совсем точна в формулировке.…

Наверное, поэтому до окончания школы Он благополучно проучился, не возненавидев весь мир и людей вокруг. К тому же в десятом классе Он заметно подрос и окреп, из предпоследнего в строю на физкультуре став вторым по росту. Однако это мало что изменило в его психологии — Он по-прежнему сторонился сверстников обоего пола, хотя, конечно, влечение к девушкам у него ощущалось в полной мере и неосознанные желания воплощались по ночам в сладкие и откровенно-запретные сны. Но поскольку общительностью Он не отличался, то отношения с женским полом как-то не складывались.

Так Он закончил школу, но, вопреки желаниям родителей и почти золотой медали не поступил ни в один из высших учебных заведений. Нет, Он по настоянию мамы дважды подавал документы в университет, но благополучно проваливал первый же экзамен. Просто Он еще был не готов выбирать свой жизненный путь, а терять пять лет в институте, чтобы потом вдруг понять, что выбранная специальность инженера или юриста — это не Его призвание, он не хотел… Поэтому с легким сердцем Он пошел работать на тот же завод, на котором его родители трудились инженерами.