Даниил Заврин - История одного кота

– То есть ты считаешь, что я мало работаю в этом сраном гадюшнике, провонявшем кошатиной почти до потолка?

– Я бы сказал, что вы вообще тут не работаете. Ну, хорошо, пусть будет – мало работаете. Дэви, произошло убийство и мне необходимо найти убийцу.

– И это повод меня оскорблять?

– Я вас не оскорбил. Просто сказал, что вы мало работаете, мало двигаетесь.

– Мало двигаюсь? Ты хочешь сказать, что я толстая? – побагровела Дэви.

– Я не говорил, что вы жирная, я лишь сказал, что вы мало двигаетесь.

– Значит, теперь я уже жирная, хотя пять секунд назад я просто мало двигалась, да? – взревела Дэви, ставя сумку рядом с дверью. – Ну ты и наглец, волосатый. Ты думаешь, я побоюсь о тебя руки марать, гаденыш? Ты думаешь, управы на тебя не найдётся, или я твоих когтей боюсь?

Бар встал со стула и отошёл к стене. Он едва не потянулся за револьвером, видя, как засучивает рукава и угрожающее приближается Дэви.

– Дэви, тише, тише, детка, – вкрадчиво сказал он, вытягивая вперед мягкие лапы, – нервы надо беречь, Дэви. Мы же культурные звери, я вовсе не хотел называть тебя толстой. Нам надо просто успокоиться. Конфликты на работе ни к чему.

Он знал, что в отличие от носорогов, шанс остановить взбешенных бегемотов всё же есть. Надо лишь постараться дозвониться до их малюсеньких ушей, резво двигающихся на самой верхушке огромной головы.

– Не поможет, Чеширски! Теперь ты реально достал меня, твои увертки действуют на драных тупых кошек. С более умными леди такой фокус не прокатит. Пора тебе устроить взбучку, наглый кот.

– Дэви, это участок, – спокойно заметил Бар.

– Ничего страшного, – злобно прошипела Дэви, продолжая приближаться. – Зато завтра, да, завтра все будут знать, как нашего детектива оприходовала самка.

– В смысле – оприходовала? – спросил Бар, надеясь возбудить в ней самое лютое бешенство и, увернувшись от броска, выскочить в коридор.

– Дэви, детка, ты где? – раздался в коридоре голос Дафни.

Бегемотиха остановилась и прислушалась, повернув в сторону двери свои маленькие милые ушки. Бар замер, акцентировав всё свое внимание на её ушах. Пожалуй, это была единственная часть её тела, к которым подходило определение «милые».

– Дэви, детка. Это я. Твой карапузик.

Бар выдохнул, это был её супруг. А с ним он был в приятельских отношениях. Это был единственный зверь, который мог остановить эту бегемотиху. К тому же, он был на редкость адекватным самцом.

– Я здесь, милый, – уже мягче сказала Дэви, не сводя глаз с Чеширски. – А ты везунчик. Но так не может продолжаться вечно, не так ли?

Бар вдруг почувствовал, что это самая пугающая угроза из всех, которые он когда-либо слышал. Его так не пугали ни в мафии, ни на улицах, а ведь ему приходилось бывать в неплохих передрягах. Но это самка, здоровая, с засученными рукавами, стоящая в полицейском проёме, пугала больше всех. Даже сейчас, когда, немного успокоившись, она опускала белые рукава и понемногу приходила в себя, она всё ещё разила опасностью.

– Дэви, я был неправ, – он поднял руки. – Давай забудем об этом.

– Когда я тебе двину, Бар, да так хорошенько, чтобы башка зазвенела, тогда мы и помиримся, – уже спокойно сказала она, подкрашивая губы в зеркальце. – А до тех пор ходи и оглядывайся, хвостатый.

Бар проводил её взглядом. Теперь он уже был рад остаться в одиночестве в этом заваленном папками архиве. Он облокотился на шкаф и почувствовал, как ему что-то упирается в затылок. Развернувшись, он увидел немного выпирающую папку. Чеширски потянул её и оказалось, что это дело Барни. Правда, теперь это был Барни Хикокс, рожденный в Бронксе.

Бар открыл дело. Впервые Барни попался в пятьдесят восьмом, затем ещё череда мелких краж, пока, наконец, он не сел на два года за вооружённое ограбление магазина. Отсидев, Барни немного поумнел, но преступную деятельность не прекратил. Поймав его на квартирной краже, Бару удалось вкатать Барни три года за воровство и нападение на детектива. Хотя, конечно, Бар больше сам напал на Барни, выбив ему клык и сломав ребро. Видимо, после второй отсидки он снюхался с котами из банды Толстопуза и устроился на доки.

В материалах дела у Барни было двое сообщников при первом вооруженном нападении на магазин, в дальнейшей преступной карьере он предпочитал действовать в одиночку. Только вот напарники были не из кошачьих, а, стало быть, был шанс, что они никак не связаны с Толстопузом.

Бар посмотрел на фотографию напарников Барни. Толстокожая черепаха Кортни Майхи и её менее круглолицый друг – баран Вурдок Гудни. Все трое были из старого города. Типичная дворовая банда. Бар переписал адреса в блокнот – до старого города примерно минут сорок езды. Он посмотрел на часы. Девять вечера, самое время для общения с полицией.

Два друга

– Кого там ещё принесло, мать твою, – неприятным визгливым голосом донеслось из-за ветхой двери, после чего раздался детский плач.

Бар отошёл. Судя по всему, это была жена Кортни. Черепахи славились серьезным отношением к семье, поэтому было не удивительно, что даже такой бродяга смог найти своё семейное счастье.

– Ты кто такой, мудило? – злобно прошипела невысокая черепаха, держа и качая на руках младенца.

– Детектив Чеширски, мэм.

– Тебе что надо? – спросила она, перекидывая плачущего ребенка с одной руки на другую. – Ты нахрена ко мне пришёл? Ты дурак, что ли? Ты время видел, мудило?

– Мэм, – сказал Бар, не пытаясь как-то перебить её настрой. На венах черепахи были следы от уколов, а, стало быть, спорить было абсолютно бесполезно. – Скажите, когда вы видели в последний раз Кортни Майхи?

– Ты придурок, что ли, откуда мне знать? Это говно свалило ещё два года назад, тупой козёл! Иди, сам его ищи, если тебе надо.

Дальше пошёл целый поток слов, который не смог заглушить даже плачущий ребенок. Бар поморщился. Бывшие наркоманки были не таким уж редким явлением среди жителей старого района и, как правило, многие из них имели детей, держась за них, как за последнюю соломинку нормальной жизни. Занимались проституцией, торговали наркотиками, воевали с родительским комитетом, но всё равно не хотели расставаться с детьми. Материнский инстинкт, так его.

Недолго думая он отодвинул её в сторону и вошёл внутрь дома. Рваная одежда, бутылки, грязь и бесчисленное количество мух прочно засели в этом адском месте. Наткнувшись на запертую дверь, Бар вытащил револьвер и выбил ногой замок. Как он и ожидал, Кортни никуда не уходил. Только теперь это был высохший скелет, пусто смотрящий в сторону. Убрав револьвер в кобуру, Бар вышел из дома.

– Вышлите труповозку на Додханд, двадцать четыре, здесь жмурик, скорее всего – передоз, – сказал Бар и посмотрел на женщину, а, точнее, на её ребенка.