Ева Никольская - Моя темная «половина» [litres]

Кир-Кули разлил напиток по бокалам и, пригубив немного, уставился на пурпурное небо с подсвеченными золотом облаками. После недавних событий он выглядел усталым, и меня при взгляде на него мучила совесть. Вроде и случайно все вышло, но… сидели бы дома с его племянницей – ничего бы не случилось! Опустив голову, я вновь принялась вертеть уже полный бокал.

– Осторожней, айка, платье обольешь, – то, что он улыбается, я поняла по голосу, – а походы за новыми у вас с Лей плохо заканчиваются, – не скрывая иронии, добавил блондин.

Вскинув голову, посмотрела на него.

– Извини, мне правда жаль, – сказала, глядя на серебристые искорки в голубых глазах – серебристо-голубых, словно озерная лазурь, покрытая зимней изморозью.

– Да ладно, сам виноват, – усмехнулся блондин. – В следующий раз запру тебя получше и без этой мелкой заразы с ш-ш-шилом в одном месте, – перешел он на шипение.

Решив сменить щекотливую тему, я спросила первое, что пришло в голову:

– А почему у тебя цвет силы не такой, как у сестры и племянницы? И глаза… Скоро как мои станут. Это как-то связано со мной или нет?

– Не знаю, – честно признался мужчина. – Ашенсэн считает, что серебро – это восьмой уровень силы для мага жизни. На данный момент, насколько мне известно, такая масть только у меня. А глаза, ты же знаешь, у аше-аров они являются прямым отражением цвета магии. Потому и серебро. У тебя же, – задумчиво проговорил он, приподняв мое лицо за подбородок, – суть внешних изменений мне вообще непонятна. Может, вампиры класса «Эр» все были блондинами с серебристой радужкой?

– Может, – выдохнула я, вцепившись в несчастный бокал.

А все потому, что Кир-Кули так и не убрал руки от моего лица. Более того, разглядывая меня на предмет повышенной серебристости, он чуть поглаживал мою щеку. И от этой, казалось бы, невинной ласки я пьянела сильнее, чем от его хваленого вина.

Не выдержав, прикрыла глаза и потерлась щекой об его ладонь, как кошка, которая ластится к хозяину, и тут же получила порцию вожделенной ласки. Меня погладили по волосам, осторожно забирая другой рукой бокал из дрожащих пальцев. Заправили за ухо выбившуюся из косы прядь и, придвинувшись ближе, поцеловали в макушку. А потом, пересадив меня с крыльца к себе на колени, аше-ар мягко обнял за талию и, коснувшись губами моего виска, прошептал:

– Чудо ты мое непослушное… – Его дыхание приятно согревало кожу, шевеля завитки волос возле моего уха. М-м-м, хорошо-о-о…

– Чудовище, – поправила, не в силах избавиться от глупой улыбки, и, расслабившись в сильных и надежных руках, едва слышно мурлыкнула.

– Еще и с кошачьими повадками.

– Не с кошачьими, а с айкиными, – напомнила я и демонстративно пощелкала своими новыми коготками. Мол, царапучая и кусачая, как истинная Селена.

– Кстати, о них, – перехватив мои пальцы, Кир-Кули осторожно потрогал серые ногти и уважительно присвистнул, – крепкие, острые, очень похожие на те, что были у Ийзэбичи до потери Когтя дракона. Как ты ими обзавелась?

Я напряглась и даже села ровнее, отстранившись от мужской груди, к которой так приятно было прижиматься. Про Коготь-артефакт немного слышала от магов. Пока Карури изображал моего возлюбленного, он прятал это украшение под перчаткой, а потом я его просто выпила вместе с большей частью драконьей энергии жизни. Из чего все сделали вывод, что кристалл-симбиот, коим и являлся Коготь, в основе своей тоже состоял из энергии. Но то, что эта зараза ни с того ни с сего проявилась в моем теле, было полной неожиданностью. Причем в моем случае стальными ногти стали на обеих руках, а не на одной, как у Ийзэбичи.

– Многоликий меня головой об дверь ударил, – по-новому глядя на собственные коготочки, пожаловалась я и тут же почувствовала, как напрягся мужчина, на коленях которого продолжала сидеть.

– Надо было все-таки убить гада! – Аше-ар не скрывал злости.

– Да не, он не специально, рефлексы сработали. Да и… было за что.

– За что же? – сквозь зубы процедил блондин.

– А я ему чуть язык не откусила, когда мы целова… – без задней мысли начала отвечать и тут же запнулась, чувствуя, как его правая рука сжимается на моей талии, а левая крепче стискивает пальцы. – Кир, больно! – Хватка ослабела, но мрачное выражение белого лица меняться не спешило. – Между прочим, он был полной твоей копией, – добавила в свое оправдание, ибо непонятно почему почувствовала себя виноватой. Хотя… за что?!

– Хочешь сказать, что это ты как бы со мной в том подвале целовалась? – иронично уточнил он. – И как? Понравилось? – Губы улыбались, но я чувствовала, что аше-ар раздражен.

– Совсем нет. – Поморщилась, как от дольки лимона.

– Неужели я так плохо целуюсь? – с наигранным разочарованием вздохнул он.

– Ты – не знаю, а он… мерзко. – Я снова скривилась, всем своим видом демонстрируя отвращение.

– Та-а-ак, – протянул блондин, выпуская из захвата мои руки, – придется восстанавливать загубленную репутацию. – Он повернул мою голову, вынуждая смотреть на него.

– Т-ты… ты чего? – разволновалась я.

Близко! Слишком близко… И никакого вина не надо, чтоб за считаные секунды опьянеть и осмелеть. Я невольно облизала вмиг пересохшие губы. Кир-Кули шумно выдохнул и, подавшись вперед, прошептал прямо мне в уста:

– Целоваться будешь?

– А? – выдала в лучших традициях пропавшего дара речи.

– Понятно…

Я буквально чувствовала его улыбку. Так сладко, совсем рядом и… никакой инициативы с его стороны. Вот же змей-искуситель! Ну и ладно, сама поцелую. Переполненная решимостью, запустила руки в его распущенные волосы, обняла за шею и…

– Вот так, да? Наслаждаешься жизнью и бабами? – Мужской голос, посмевший лишить меня долгожданного поцелуя, был незнаком.

Резко отпрянув, я чуть не свалилась с крыльца, но аше-ар вовремя успел меня схватить и усадить обратно к себе на колени. Еще и обнял покрепче, давая понять присутствующим, что отпускать меня не собирается. Покраснев и от смущения, и от комичности своего поступка, я уставилась на гостя. Белокожий, остроухий, голубоглазый – тоже аше-ар и, судя по некоторым характерным чертам, явно из этой семейки.

– И тебе вечер добрый, Мий-Кули, – подтвердил мои догадки Кир, в чьем голосе ленивая ирония сильно отдавала скрытой угрозой. То ли визитер моему жениху не сильно нравился, то ли его, как и меня, взбесило, что нам помешали.

– Добрый? – буквально выплюнул парень. В его левом ухе красовалось семь серебряных колец – лет триста ему, значит, не больше. По аше-аровским меркам почти юнец. – Для тебя, скотина, добрый! А для других – нет. Это ведь ты, ты должен был выполнять ее приказ и сторожить пленника. Что? – с ненавистью глядя на Кира, воскликнул он. – Удивлен, что я все знаю, дядя? Думал, я такой наивный дурачок, да? А я знал, всегда знал, просто не хотел, чтобы она волновалась! А ты, – его острые клинки с тихим шелестом покинули ножны, – ты предал ее и теперь милуешься тут с этой человеческой швалью! Из-за тебя она умер-р-рла, – перешел на рык злой как черт мальчишка. – Я тебя вызываю, Кир из рода Кули! – торжественно провозгласил он и застыл напротив висящего в воздухе шарту, глядя снизу вверх на того, кого считал виноватым в смерти какой-то загадочной «Ее». – Или с равным кишка тонка сойтись в смертельном бою? Ты ведь только женщин можешь убивать… притом желательно исподтишка и чужими руками. – Лицо Мий-Кули искривила брезгливая гримаса.