Галина Полынская - Перстень отравителя [litres]

И с этими словами он вышел, оставив Николая Игнатьевича на попечение Геры и Сабуркина.

Квартира оказалась однокомнатной, обставлена была так же просто и неприхотливо, как и предыдущие жилища: тахта с разобранной постелью, шкаф с посудой и книжным стеллажом, тумбочка с телевизором, кресло, в центре – круглый стол, накрытый вязаной кружевной скатертью. На столе, в пышной упаковке, перевязанной красными и золотыми лентами, лежал некогда роскошный, а теперь полностью засохший букет цветов. Феликс взял его, поднимая осторожно, чтобы не высыпалась цветочная труха, и вытащил из скрюченных стеблей светло-желтый картонный прямоугольник. Тот же самый текст на английском, та же подпись – Эммануэль Санчес, только имя получателя другое. Убрав визитку в портмоне, мужчина изучил саму упаковку. Это произведение цветочного искусства относилось к компании «Декор плюс».

Отложив остатки букета, Феликс переместился к шкафу. Его внимание привлек конверт, лежащий на нижней книжной полке. В конверте оказались деньги: сто восемьдесят тысяч, ровно столько, сколько выплатила за заложенное в ломбард кольцо приемщица. Феликс сунул конверт между книжных обложек и стал искать фотоальбомы.

Вскоре его поиски увенчались успехом, только это были не альбомы, а большие конверты из фотолабораторий. Выложив стопки фотографий на стол, Феликс быстро просмотрел снимки и отложил пару: точно такую же групповую фотографию славянского вида мужчин в компании кубинских военных и одиночный снимок: высокий крепкий латинос в военной форме и берете стоял, привалившись спиной к деревянной стене, и широко, белозубо улыбался фотографу.

Пока Феликс осматривал комнату, из супермаркета вернулись нагруженные пакетами барышни. Стараясь не привлекать к себе внимание хозяина дома, они спешно взялись стряпать еду. Хотя могли особо и не стараться, Николай Игнатьевич, казалось, просто их не видел, словно Аля с Ариной были бесплотными тенями.

Убрав остальные фотографии на место, Феликс взял эти два снимка и пошел на кухню. Там, по всей видимости, разговор не особо клеился. Увидав начальство, Сабуркин только руками развел, Николай Игнатьевич не шел на контакт.

Сказав пару пространных фраз о военных действиях и служивых людях, Феликс без особых церемоний сунул под нос Николаю фото латиноса и спросил, кто это. Лицо пожилого мужчины посветлело, и с теплой улыбкой он протянул:

– А-а-а-а, Ману! Отличный мужик, хороший товарищ!

– Ману? Мануэль? Сокращенное от Эманнуэль?

Николай Игнатьевич кивнул.

– Кто он вам? Откуда знакомы?

– Воевали вместе.

Феликс склонился, заглядывая в безмятежно-прозрачные голубые глаза, и тихо произнес:

– Где?

Но ответа не получил. Николай охотно вспоминал, каким отличным боевым товарищем был Ману, но напрочь отказывался говорить, где и когда они вместе воевали. То же самое получилось и со вторым снимком. Себя он на групповом фото показывал, вот – второй справа, но когда речь заходила об остальных людях, Николай моментально уплывал в какой-то свой, далекий, туманный мир.

От булькающих на плите кастрюль потянуло куриным супом и вареной картошкой. Феликс наблюдал за человеком, но никакой реакции на уютные, аппетитные запахи домашней еды не увидел. Поняв, что больше он ничего не добьется, Феликс убрал снимки в карман пиджака, достал мобильный телефон и вышел из кухни, набирая номер. Вскоре из прихожей донеслось:

– Володя, здравствуй. Есть одна просьба. Мне нужна хорошая психиатрическая клиника… Нет, не мне лично, я пока еще держусь. Знакомому одному плоховато. Хорошо бы его сегодня из дома забрать, а то присмотреть даже некому. Да-да, сейчас все скажу. Карта его со всеми диагнозами в военном госпитале по месту жительства… Нет, туда не стоит, я общался с завотделением, там ему вряд ли чем-то помогут, нужна клиника получше. Ага, давай пиши, диктую…

Пока он называл домашний адрес Николая и адрес госпиталя, Алевтина с Ариной накрыли на стол, а Сабуркин с Герой помогли хозяину переместиться поближе. И тот молча принялся за еду. Закончив, Феликс вернулся на кухню, оценил обстановку и сказал:

– Гера, Арина, останьтесь здесь, дождитесь Володю с врачами, а мы пойдем в офис. Я предупредил, что здесь будут мои сотрудники.

– Хорошо, Феликс Эдуардович, – кивнула девушка. – Я тут приберусь немного, ладно?

– Если не затруднит.

Феликс с Алей и Валентином ушли. Молодые люди остались вместе с Николаем Игнатьевичем. Он съел все до крошки, вымыл за собой тарелки и пошел в комнату, где улегся на тахту и моментально заснул. Вел он себя так, словно находился в квартире совершенно один.

– М-да, дела, – Гера присел за стол и подпер кулаком подбородок, – вот так сойдешь с ума и не заметишь.

– С горем не каждый может справиться, даже сильный военный. Есть будешь?

– Супа бы поел, вкусно очень пахнет.

Арина взялась наливать в тарелку суп, нарезать хлеб, а Гера рассеянно смотрел на тоненькую фигурку в длинном зеленом наряде, на то, как ловко и плавно она двигается. Только теперь он обратил внимание, что по ткани цвета березового листа идет этнический рисунок на полтона светлее. И неожиданно сам для себя сказал:

– Красивое платье, тебе очень идет.

– Спасибо, – без намека на кокетство ответила девушка, – это Феликс Эдуардович выбирал. Он нам тогда с Алевтиной целый гардероб заказал. Такие чудесные вещи, даже жалко носить.

– Чего жалеть, это всего-навсего одежда.

Арина поставила перед ним дымящуюся тарелку. Гера съел пару ложек и произнес задумчиво:

– Все из головы не выходят слова Феликса.

– Какие? – Девушка присела напротив и с интересом посмотрела на парня.

– О том, что большинство людей живут как во сне, а у нас есть шанс проснуться.

Брови девушки удивленно приподнялись.

– Когда он это говорил?

– Да по дороге от госпиталя. Ты разве не слышала? Рядом вроде стояла.

– Ничего он такого не говорил…

– Как не говорил? Целую речь толкнул! Я сказал глупость, что-то вроде: почему бы здесь не оказаться какому-то цирковому уродцу, а он…

– А он ответил, что почему бы и нет и что ты прав, – подхватила Арина.

– Ну и?

– И – что?

– После что Феликс сказал?

– Ничего, – пожала плечиками девушка. – Он взял твои очки, подержал в руке и надел тебе их обратно на нос. А потом мы пошли дальше, домой к Николаю Игнатьевичу.

Гера оторопело уставился на нее. Потом тряхнул головой, словно отгонял наваждение, и принялся за еду.

На подходе к агентству Феликс опять краем глаза заметил уже хорошо знакомую черную машину, крутившуюся неподалеку от особняка.

– Никак не угомонятся, – произнес он, ни к кому не обращаясь.

– Где? Кто? – Валентин покрутил головой, глядя по сторонам.