Сергей Ванин - Стражи времени

Автомобиль остановился у самого подъезда недавно построенного элитного дома. Высотное здание, вычурное произведение сталинского классицизма, подсвеченное праздничной первомайской иллюминацией, смотрелось, словно замок сказочного великана. Этот дом был построен специально для деятелей искусства. Именитые, убеленные сединами, увенчанные званиями и госпремиями, артисты, писатели, художники, музыканты считали за честь получить здесь жильё. Известность, почет, расположение властьимущих конвертировались в квадратные метры и этажность выдаваемых творческой интеллигенции квартир. Маститые и знаменитые получали просторные апартаменты на средних, более удобных для проживания этажах. Менее значимые персоны селились на верхотуре и втором этаже. Первый этаж этого великолепного дома занимали коммерческий гастроном, где продавались разные вкусности и деликатесы по сногсшибательным ценам, и парикмахерская, в которой стрижка и укладка стоили треть месячного жалования рядового советского рабочего или служащего. И хоть на дворе стоял май первого послевоенного года, ни гастроном, ни шикарная парикмахерская практически никогда не пустовали. Население дома, в большинстве своем, активно питалось дорогущими яствами и пользовались услугами местных кауфёров.

Шофер прибывшего автомобиля, выйдя из салона, галантно открыл дверь перед стройной, высокой брюнеткой. Ада Станская элегантно выпорхнула из чрева авто. Грациозно поправив шикарные длинные волосы, девушка взглянула на окна своей однокомнатной квартиры, расположенной на втором этаже. Они были темны. Ада жила одна и никто не ждал ее в пустой квартире в этот поздний час. Конечно, для актрисы миманса Большого Театра отхватить жилье в таком доме — большая удача. Не всякой ведущей балерине выдадут ордер на вселение в такие хоромы. Да и месторасположение дома у Красных ворот Аде тоже очень понравилось. Вот только квартирка маленькая — 37 квадратных метров общей площади, нет балкона из-за низкого этажа.

— Ни этажа, ни метража, — разочарованно протянула мать Ады, придя осматривать квартиру, полученную её дочерью.

«Чтобы ты понимала, старая клюшка, — подумала с обидой Ада. — Сама всю жизнь живешь в коммунальной клетухе с соседями алкашами. А я добилась отдельной квартиры в такое трудное время. Не за красивые глаза, между прочим. Почти полгода валялась под потным старым толстяком из Министерства культуры».

Толстяк не подвел Станскую, замолвил, где надо словечко. Век артистки балета короток, нужно успеть о себе позаботиться. Балетные, это тебе не художники да писатели. Тем хоть до старости сочинять и рисовать можно. А она, ада? Скоро двадцать шесть стукнет. Старуха практически, до сих пор замуж выйти не смогла. Всё достойного кандидата нет. Не идти же, в самом деле, за работягу или водителя трамвая. Можно, правда, выйти за военного. Один молоденький капитан пытался ухаживать за ней, Адой, да подруга, Зойка, быстро смекнула, что к чему и охомутала офицерика, буквально из-под носа у Ады увела. А может и к лучшему? Поехала Зойка за своим капитаном в далекий сибирский гарнизон, небось, помирает со скуки в своей тьму-таракани. А капитанишка её всё по учениям скитается. Тьфу!

Мать, дура, пока вместе в коммуналке жили, всю плешь дочери проела: «Выходи замуж, рожай детей».

Игорь Курагин матери очень понравился. Скакун-балерун, Адин коллега. На новоселье приходил, выпил, матери стихи читал с выражением, покорил старуху.

Но как объяснить мамане, что Игорь женщинами не интересуется? Гомосексуалист Игорек, таких у них много. А мать-то, небось, и слова такого не слыхала, да она и мужиков-то, кроме Адиного отца, не знала. Как сложил голову краском Станский в 1925 году в боях с басмачами, так и вдовствует мать. Так больше замуж и не вышла, хотя ухаживали за ней мужчины. Один солидный ходил, главный инженер чулочно-носочной фабрики. Так нет, от ворот поворот ему вышел. Ада едва родившись, уже безотцовщиной стала. Всю жизнь денег не хватает. Девчонкой в обносках чужих ходила, и сейчас с хлеба на квас перебивается. Зарплата-то у миманса копеечная, а и красиво одеться, и прическу сделать хочется, а то и не взглянет никто на Аду.

Вчера, правда, в театре выходной выдался. Ездили на дачу к скульптору одному, Владу Невельскому, Первомай отмечали. У Влада жена с дочкой в Коктебель уехали, так Невельский отменный приём устроил. Днем шашлыки жарили, хванчкару пили. А вечером на веранде танцы под патефон устроили. Девчонок много было, мужчины тоже присутствовали. Мужчины, правда, так себе. Деятели культуры средних лет, со средним достатком, только животы висят, взглянуть не на кого. К вечеру уже все были пьяные. Один только Аде понравился, журналист немецкий, антифашист, в концлагере сидел, у властей советских в большом почёте. Книгу о Советском Союзе писать собирается. Вот это мужчина! В годах, правда, за сорок уже, зато в форме себя держит. Фигура, что надо, ручищи сильные. Как Аду в танце повёл, аж дух захватило. Одним словом, настоящий рыцарь. Густавом зовут, фамилия — Ленц. Красиво звучит. Вот только уезжать пришлось, спектакль — на следующий день. Выспаться надо было, репетиция была назначена на утро. С работой не шутят, будешь плохо выглядеть или двигаться, как корова, мигом места лишишься. Вот училища балетные каждый сезон пополнение «на гора» выдают. Конкуренция в профессии бешенная.

Ада достала из сумочки ключ, тяжело вздохнула и направилась в подъезд.

— Ада! — мужчина в белом костюме и белой элегантной кепке, отделившись от афишной тумбы, двигался навстречу девушке, в руках он держал огромный букет алых роз на длинных колючих ножках. — Божественно, Ада! Вы были божественны, я смотрел только на вас. Сегодняшний спектакль навсегда останется со мной!

— «Лебединое озеро» — одна из лучших поставок в нашем репертуаре, а я всего лишь скромная артистка миманса, балетной массовки. Наши примы выглядят более впечатляюще, — кокетливо улыбнулась Ада, почувствовав как от слов Густава в висках начинает бешено стучать кровь.

— Не говорите так, Ада. Вы — чудо! — Густав вручил ей букет и галантно поцеловал руку.

Таких букетов Аде не дарил никто и никогда. Нет, конечно, ей и раньше преподносили цветы. Но те букеты были обыкновенные, их продавали тетки-цветочницы, сидевшие в маленьких дощатых будочках у станций метро.

Густав перехватил взгляд девушки, брошенный на роскошные розы.

— Эти цветы срезаны специально для вас в Кремлевской оранжерее, — Густав засмеялся. — Правда, вы достойны лучших роз, где-нибудь в Париже, я бы преподнес вам настоящее чудо природы. От одного запаха тамошних роз сразу же улучшается настроение и появляется аппетит. Кстати, об аппетите, я приглашаю вас в ресторан. Какой, выбирайте сами.