Дебора Харкнесс - Открытие ведьм [litres]

– Ты уже сказал все, что хотел, Доменико, – елейным голосом вставил Мэтью.

– Колдунье, но не тебе.

– Значит, Диана может уйти. Уведи ее в дом, Maman.

Изабо на сей раз повиновалась мгновенно. Марта последовала за нами.

– Нет! – прошипела Изабо, когда я оглянулась.

– Откуда эта тварь сюда явилась? – спросила Марта, как только мы вошли в дом.

– Не иначе, из преисподней. – Изабо дотронулась до моей пылающей щеки и тут же отдернула руку. – Ты девочка храбрая, но безрассудная. Нельзя спорить с Доменико и его сторонниками, если ты не вампир, – это очень рискованно. Держись от них подальше.

Не дав мне ответить, она провела меня через кухню, столовую и гостиную, а в холле потянула к лестнице на самую высокую из замковых башен. При мысли о подъеме у меня свело икры.

– Так надо, – сказала Изабо. – Мэтью будет искать нас именно там.

Страх и гнев помогли мне подняться до середины – вторую половину я одолела на одной силе воли. С плоской крыши открывался вид на многие мили вокруг. Легкий бриз растрепал заплетенную утром косу и окутал меня туманом.

Изабо подняла на высоком флагштоке раздвоенное черное знамя с серебряной змеей, глотающей собственный хвост. Я подбежала к зубчатому парапету, Доменико тут же посмотрел вверх.

Пару секунд спустя такой же флаг подняли и в деревне. Зазвонил колокол. Мужчины и женщины, выходя из домов, магазинов и баров, смотрели в сторону замка, где полоскался на ветру символ вечности и возрождения.

– Эмблема нашего рода, – ответила Изабо на мой немой вопрос. – Мы подаем деревне знак быть начеку. Нас они не боятся, ведь мы очень долго живем бок о бок, – флаг поднимается лишь в случае приезда других вампиров. Многим из них, в том числе и Доменико Микеле, нельзя доверять.

– Это я уже уяснила. Кто он такой, черт возьми?

– Один из самых старых друзей Мэтью – иначе говоря, очень опасный враг.

Мэтью и Доменико, держась на точно выверенном расстоянии, продолжали разговор. Миг спустя итальянец метнулся обратно к каштану, у которого я его впервые увидела. Послышался громкий треск.

– Отлично, – пробормотала Изабо.

– А Марта где? – оглянулась я.

– В холле. На всякий случай. – Изабо не сводила глаз с сына.

– Доменико действительно может подняться сюда и вцепиться мне в горло?

Мерцающие черные глаза Изабо уставились на меня.

– Это было бы слишком просто. Сначала он с тобой поиграет, как кошка с мышкой. Он всегда играет – и любит это делать на публике.

– Я способна сама себя защитить, – сглотнув, заверила я.

– Да, способна, если твоя сила так велика, как думает Мэтью. Я на опыте знаю, что колдуны хорошо защищаются. Небольшое усилие и немного отваги – вот все, что им нужно.

– Что это за Конгрегация, о которой говорил Доменико?

– Совет девяти. По трое от вампиров, колдунов и даймонов. Учреждена во времена Крестовых походов, чтобы спасти нас от разоблачения перед людьми. Мы были тогда беспечны – постоянно вмешивались в политику и прочие человеческие безумства. Честолюбие, гордыня и создания вроде Микеле, которым всегда всего мало, и заставили нас принять упомянутую конвенцию.

– Вы согласились на какие-то условия? – Мне казалось нелепым, что договор, подписанный в Средневековье, может повлиять на нас с Мэтью.

Изабо, кивнув, поправила золотистые волосы.

– Смешение наших видов, как и вмешательство в дела человека, слишком бросалось в глаза. Люди всегда находили нас чересчур умными – сами они, бедняжки, не отличаются умом, но и полными дураками их не назовешь.

– Смешение – это, надо полагать, не танцы и не званые вечера?

– Нам запретили всё: танцы, обеды, пение, поцелуи. И то, что бывает после танцев и поцелуев, тоже. До конвенции наше высокомерие не знало границ. Нас было гораздо больше, и мы брали что хотели, не считаясь с ценой.

– Что еще входит в конвенцию?

– Запрет на участие в политических и религиозных структурах. Слишком уж много созданий было среди пап и князей. А с тех пор как люди придумали летописи, нам, вампирам, стало все трудней переходить из одной жизни в другую – обязательно кто-нибудь да сунет свой нос.

Я взглянула на Мэтью и Доменико – они продолжали беседовать.

– Значит, так. – Я принялась загибать пальцы. – Никакого смешения между разными видами, никаких вмешательств в политику и религию… еще что-нибудь?

Ксенофобия моей тетушки и ее нежелание видеть меня юристом проистекали, как видно, из не совсем точного понимания этого древнего документа.

– Да. Если кто-то из созданий нарушает конвенцию, Конгрегация обязана это пресечь и восстановить должный порядок.

– А если созданий будет двое?

Воцарилась тишина.

– На моей памяти такого никогда не случалось, – призналась наконец Изабо. – Хорошо еще, что вы двое ничего пока не нарушили.

Прошлой ночью я предложила Мэтью простую вещь – но он-то знал, что все совсем не так просто. Это не было неуверенностью во мне или в собственных чувствах. Он хотел знать, как далеко может зайти, прежде чем вмешается Конгрегация.

Ответ не заставил себя ждать: недалеко, очень недалеко.

Мне стало легче, когда я все это поняла, но облегчение быстро сменилось гневом. Если бы не чья-то жалоба, Мэтью мог бы мне вообще ничего не сказать о Конгрегации и конвенции и его молчание имело бы самые нежелательные последствия для наших семей. Я сошла бы в могилу с убеждением, что Сара с Изабо – ханжи и расистки, в то время как они попросту соблюдали данное некогда слово. Понять это мне было трудно, но простить я вполне могла.

– Напрасно ваш сын от меня что-то скрывает, – сказала я с жаром, пальцы зудели. – Я до него еще доберусь – это вас должно волновать больше, чем Конгрегация.

– Как бы он сам до тебя не добрался, – фыркнула Изабо. – За то, что проявляла непослушание при Доменико.

– Я не обязана слушаться Мэтью.

– Тебе, моя милая, предстоит еще многое узнать о вампирах, – снисходительно проронила она.

– А вам предстоит еще многое узнать обо мне. И вам, и Конгрегации.

Изабо вцепилась мне в плечи:

– Это не игрушки, Диана! Мэтью готов рассориться с созданиями, которых знал много веков, ради амбиций, которые ты лелеешь в своей коротенькой жизни. Умоляю, не позволяй ему. Его убьют, если он будет упорствовать.

– Он сам себе хозяин, Изабо. Я не могу руководить им.

– Верно, но прогнать его в твоей власти. Скажи, что отказываешься нарушать конвенцию ради него. Что не чувствуешь к нему ничего, кроме любопытства, которое так свойственно колдунам. – Она оттолкнула меня. – Если любишь – найдешь что сказать.

– Он уезжает! – крикнула Марта с лестницы.

Мы бросились к парапету. Всадник на вороном коне перемахнул через изгородь и скрылся в лесу.