Даррен Шэн - Город Змей

— Почему ты так торопишься уйти?

— Священники не хотят, чтобы я болтался по городу.

— Тем больше причин остаться.

— Я не хочу их злить, — бормочет он.

— Но что если ты причинишь им зло в ответ на то зло, которое они причинили тебе?

Наступает долгая пауза.

— Думаешь, что сможешь побить виллаков их же оружием? — спрашивает он.

Отец на их стороне, потому что вынужден так поступать, но я знаю, что он ненавидит слепых священников и будет рад найти способ навредить им.

— У меня еще нет плана, но скоро он будет. Подожди несколько дней, и я тебя включу в него.

— А если я не хочу включаться?

Я пожимаю плечами:

— Если не хочешь перемен, можешь идти.

Несколько секунд он молчит. Потом поднимает руку, собираясь схватиться за верхнее стропило и взобраться на крышу. У меня падает сердце, но через мгновение он произносит:

— Я останусь на три дня. Если захочешь, сможешь меня найти. Но не трать зря мое время.

С этими словами он исчезает, оставляя меня наедине с двумя трупами, на пороге полной катастрофы, но с крошечной тенью надежды в глубине души. Выбросив из головы сожаления по поводу смерти Франка и страх перед будущим, я закрываюсь в одной из полупустых комнат, погружаясь в темноту и отчаянно пытаясь найти выход из всех этих жутких событий, прежде чем рухнут стены и кровожадные орды вломятся без приглашения.

Я снова думаю о Франке. Последние десять лет я постоянно жил рядом со смертью. Я знаю все ее повадки и причуды. Но друзья — это другое. Надо будет организовать Франку достойные похороны и охрану для семьи. Но вот в чем вопрос — поддаться жалости к себе и потратить время на покойника или сосредоточиться на живых и, по возможности, постараться противостоять волнам кровавого террора, готовым обрушиться на город?

С усилием я отгоняю мысли о Франке и концентрируюсь на насущных делах. Я не вижу, каким образом смогу разрушить столь изощренные планы слепых священников — очень самонадеянно с моей стороны предполагать, что я смогу перехитрить их, — но в груди растет гнев и одновременно вера в себя. Я согласился помогать им. Ради своих друзей и соседей отдал себя в залог гнусному делу виллаков. И в награду они стали разрушать то, что мы спасали.

Забегая вперед, я могу представить себе, что они планировали мне сказать, когда произойдет нападение гвардейцев и клуксеров.

«Дела плохи, но были бы еще хуже, если бы мы не вмешались. Мы обманули тебя, Плоть Снов, но ты должен оставаться преданным нам, или воцарится полный хаос».

И эти ублюдки будут правы. Если зайдет так далеко, они будут единственными, кто сможет подавить беспорядки. Если я не стану им подыгрывать, они будут держать Змей в резерве и позволят войскам Даверна и Тассо делать все что угодно. Мне не стоило соглашаться на пост начальника Змей. Но я хотел купить этим спокойствие горожан. Теперь, когда виллакам удалось узнать мое слабое место, они станут играть на этом, делать то, что хотят, и ожидать, что я буду плясать под их дудку.

И возможно, именно это я смогу использовать против них.

Мой взгляд становится холодным в полумраке. Послать Вами убить Франка и Уорнтона, когда они беседовали со мной, было явным жестом презрения, открытой демонстрацией уверенности, что они смогут использовать меня так, как пожелают. Им не следовало так унижать меня. Виллаки — мастера скрывать свои мысли и чувства. Но на этот раз они просчитались и раскрыли свои карты. Возможно, одного этого промаха окажется достаточно.

Два трупа не выходят у меня из головы. Кажется, я смогу найти им применение, правда, пока не ясно какое. Когда Вами спрыгнул сверху и разделался с Франком и Уорнтоном, я подумал, что это конец. Главные помощники Тассо и Даверна были убиты на подвластной мне территории, в моем обществе и находясь под моей защитой. У их боссов нет другого выбора, кроме как начать охоту на меня и моих приспешников. Так что война неизбежна. Если только…

Я нетерпеливо хмурюсь, потом улыбаюсь, когда все становится на свои места. Это была моя территория. Я пригласил их на встречу. Как их вероятный защитник, я являюсь главной целью.

Вот слабое место в плане священников. Поставив меня во главе Змей, они заставили меня выглядеть более могущественным, чем я есть на самом деле. То есть Змеи подчиняются только мне, и я использую их для того, чтобы захватить власть. А что, если я смогу убедить Тассо и Даверна, что в этом не было для меня выгоды, и смогу доказать им, что так же уязвим, как и они?

Гвардейцы и клуксеры боятся меня и не доверяют мне, считая, что я ввязался в это дело из корыстных соображений. Разубедить их будет непросто. Все, что мне надо сделать, это доказать, как мало власти мне принадлежит на самом деле, показав ее реальные границы. Жертва должна их убедить. Я предложу им голову, которой они больше всего жаждут, — мою собственную.

Змеи, находящиеся около полицейского участка, приходят в шоковое состояние, когда я появляюсь перед ними, таща труп Хайда Уорнтона, но ничего не говорят. Я бросаю его на ступеньки перед главным входом и иду искать свой мотоцикл — вновь приобретенную модель той же марки, что и предыдущий. Когда я, вернувшись, начинаю привязывать Уорнтона ремнями к байку позади сиденья, второй мой помощник (Сард все еще пытается найти ренегатов Змей) прочищает горло:

— Сапа Инка, вы куда-то собрались?

— Пригласил свою крошку на прогулку, разве не видишь? — усмехаюсь я.

— Может быть, кому-то из нас поехать с вами? Я бы мог…

— Я поеду один.

— Но я не вправе…

— Солдат, — говорю я спокойно, — я отдал тебе приказ. Или у тебя есть командир главнее меня?

— Нет, сэр, но…

— Тогда о чем говорить?

Я заканчиваю с Уорнтоном, дергаю его несколько раз, чтобы убедиться в том, что он надежно привязан, потом киваю в направлении участка:

— Оставайся на страже и никого не впускай внутрь. Даже Сарда, если он вернется. Священников — ни под каким видом. Если повезет, через пару часов я вернусь, чтобы вывезти еще одного пассажира.

— Я не понимаю, Сапа Инка, — бормочет он.

— Ты здесь не для того, чтобы понимать. Ты здесь для того, чтобы подчиняться. Ясно?

Он вскакивает по стойке «смирно»:

— Слушаюсь, сэр!

Я направляюсь на запад, выбирая безлюдные улицы. Объезжать баррикады — не проблема, но вооруженные бойцы, притаившиеся сзади, представляют реальную угрозу. Несколько раз меня берут на мушку и велят подъехать к обочине. И каждый раз я жму на газ и делаю неожиданные виражи, уходя от своих преследователей, а потом возвращаюсь на прежний курс.

С этими отклонениями от моего маршрута проходит час, прежде чем я останавливаюсь около клуба «Крутые Кошечки». Рассвет еще не наступил, но около ресторана уже роятся обеспокоенные клуксеры. Я замечаю отряд Даверна. Они выгружают винтовки из кузова грузовика. Отвязав тело их вождя, я бережно несу его на руках, как жених несет невесту, и поднимаюсь к входу в ККК. Невероятно, но никто не замечает меня, пока я не оказываюсь у самых дверей. Лишь после этого какой-то клуксер узнает мои негритянские черты и тело, которое я бережно держу в руках, и орет во все горло: