Мариэтта Шагинян - Месс-менд

- Но мисс Ортон, мисс Ортон! - завопили все трое в один голос.

- Молчать и слушаться! - крикнул Сорроу, и на этот раз Нэд и Виллингс повиновались ему.

Лори подошел к кровати и сел, понурившись, у его изголовья.

- Лори, - начал Сорроу, гримасничая от боли, - я обжег себя чуть не до смерти. Я нарушил запрет Тингсмастера и пустил в ход кристалл радионатрия. Мне, видишь ли, надо было разглядеть через стену этих молодчиков. Я их видел. Восемь штук, Лори, один к одному, и все загримированы под Рокфеллера… Но кристалл здорово меня прожег… Ох, китовый жир! Хоть бы поскорей китового жиру!

- Сейчас, Сорроу, - успокоительно пробормотал Лори, - я тебя слушаю, доканчивай.

- Заговорщики не верят Рокфеллеру. Они, пожалуй, уберут его, как только захватят документы. Завтра у них совещание в Токсовском лесу, запомни, - Токсовский лес, - тебе придется обшмыгать этот лес вдоль и поперек… Ох!

Сорроу издал нечеловеческий вопль и опрокинулся на подушку, потеряв сознание.

- А мисс Ортон? - вырвалось у Лори. Это было, впрочем, последним эгоистическим возгласом с его стороны. Нэд прибежал с банкой китового жира, Виллингс привел извозчика. Втроем они растерли несчастного Сорроу и перенесли его вниз. Он не пришел в себя ни от долгой тряски по мостовой, ни от забот русского доктора, разысканного по соседству.

Наступила ночь, а Сорроу по-прежнему лежал без сознания. Виллингс, Нэд и Лори, сидевшие у его изголовья, взглянули наконец друг другу в глаза. Это уже не были прежние ребята, беспечные, как суслики. Страшная ответственность обрушилась на их плечи. Лори, самый младший, казался теперь старше всех. Он проговорил шепотом:

- Первое дело, надо телеграфировать Мику. Он должен получить телеграмму скорей, чем письмо, посланное с Мак-Кинлеем и Бьюти. Ты, Виллингс, возьмешь на себя обработку телеграфиста.

Виллингс кивнул головой, сунул руку в карман и вынул жетон, украшенный таинственными значками и буквами, - это был почетный значок Союза телеграфистов.

- Тебе, Нэд, - произнес Лори дрогнувшим голосом, - я поручаю заботу о мисс Ортон. Сторожи у дверей и у стены, где она скрылась, а также предупреди Рокфеллера. Шепни ему, что несчастную убрали, что его ждет та же участь и что ему будет лучше во всем признаться Советской власти.

- Ладно, - коротко ответил Нэд, - а что будешь делать ты?

Лори положил руки в карманы и кивнул головой на стену. Там висела огромная карта Петрограда и его окрестностей. Красными кружками были отмечены производственные пункты, синими - административные.

- Мне в эту ночь предстоит хорошенькая прогулка за город, ребята. Вон там, видите, ветка Финляндской железной дороги и конечный пункт - Токсово. Зеленая полоса повыше - это лес. А коли вы вспомните, что мосты, машины, вагоны всего этого района вышли от наших ребят в Светоне и Миддльтоуне, то, ей-ей, поверите мне, что я буду там не хуже, чем дома.

- Ладно, Лори, - еще раз ответил Нэд, - бедняга Сорроу сомневался в нас. Пришла, видно, минута разубедить старичину. За дело!

Все трое пожали друг другу руки, усадили у постели больного сиделку и быстро, один за другим, канули в белую петроградскую ночь, похожую на огромный, наброшенный на город саван.

Виллингс держал путь на ближайшую телеграфную станцию. Дежурный телеграфист, рыжий юноша с пером за ухом, при свете лампочки дочитывал переводной роман про человека-обезьяну. Он вздрогнул, когда чья-то мохнатая голова вынырнула в окошко и голос, не похожий на русский, произнес:

- Пет! Оэ!

- Что вам нужно? - крякнул он в ответ.

Мохнач покачал головой в знак непонимания. Он глядел в глаза рыжему юноше с большой убедительностью и сунул ему под самый нос магический жетон Союза телеграфистов.

- Вы иностранец? - недоверчиво спросил юноша.

Виллингс подумал с минуту и вдруг хлопнул себя по лбу.

И не останавливаясь, скороговоркой, он принялся произносить на всех языках, европейских, азиатских и африканских, - «пролетарии всех стран, соединяйтесь!».

- Ага, это другое дело, - произнес телеграфист с улыбкой. - Теперь, камерад, я готов вам служить и по своей профессии. Ну-ка, валяйте, в чем дело?

Виллингс сунул ему бланк с телеграммой, начинающейся двумя заветными буквами «м. м.». И спустя минуту весть обо всем происшедшем побежала к Микаэлю Тингсмастеру, объединяя всех телеграфистов обоих полушарий.

Между тем Нэд сбегал кой-куда, пошевелил магическими кружочками долларов в кармане и к самому утру был смугл, как эфиоп. Черный, грязный парик свисал ему на горбатый нос, лицо изрядно перепачкано ваксой, рубаха вываляна в керосине и в скипидаре. В таком виде он преспокойно стал возле самого подъезда № 81 на Мойка-стрит и развесил на гвоздиках многочисленное добро: шнурки для сапог, щетки, резинки, подметки, стельки. А внизу, на табуретке, разместил целую серию банок с сапожной ваксой. Для ушей раннего прохожего, поспешавшего на службу, Нэд изредка затягивал гортанным голосом песню своего родного края, звучавшую приблизительно так:

Азер-азер-азер-бей-джан!

Тотайшвили! Эриван!

- Том Топе! - крикнул редактор «Иллюстрированной нью-йоркской газеты». - Том Топе!

- Я, сэр.

- Знаю, что вы! Уверен, что вы! Только мне теперь нужны большевистские комиссары, а не вы, сударь. Понимаете?

- Очень понимаю, сэр.

- На черта мне далось ваше понимание, нах-хал! - проскрежетал зубами редактор - Я держу вас и плачу вам деньги не для понимания! Весь номер посвящен Советской России, три статьи о торговом соглашении, восемь - о съезде психиатров, и ни одной советской иллюстрации!

- Иллюстрации есть, сэр! Собачка лорда Сесиля в кабриолете президента, новый туалет принцессы Монако, чайный сервиз, приобретенный мистером Кресслингом за сорок тысяч долларов, и сбор шишек в штате Висконсин.

- Вы издеваетесь надо мной! Говорят вам, ни одной иллюстрации по существу дела! Я пропал! Меня засмеют! Социалисты расторгуют всю свою лавочку, а мы сядем на мель! И все из-за вас! Не могли вы, черт вас побери, достать хоть какого-нибудь комиссара, хоть в три четверти, вполоборота, хоть задом наперед, наконец!

- Ни слова больше, сэр! - воскликнул Том Топе, вставая с места и хватая свой фотографический аппарат. - Вы подали мне идею, которая даст блестящие результаты! Ждите, сэр… Ждите меня в редакции!

С этими словами Топе выбежал на улицу и, как безумный, понесся в автомобильный гараж.

Спустя минуту человек двадцать шоферов окружило его, наперебой хватая Тома Топса за рукава и за пуговицы.

- Десять долларов, - кричал один, высокий и длинноносый, - я вам говорю, за такую спину, как моя, другой отвалил бы и двадцать!

- И у меня в самый раз! - внушительно твердил его сосед, тыча Топсу в глаза тыловую сторону своего тела, - я согласен за восемь, коли на то пошло. Восемь, ни на один цент не меньше!