Иван Цацулин - Атомная крепость. Роман

- Расторопный, подлец, - бросил генерал.

- Он, - уверенно произнес Соколов. - Видите, товарищ генерал, отпечатки каблуков? Обратите внимание - на одном подбита подковка, а на другом торчит широкая шляпка гвоздя.

- Вижу. Но куда же он направился?

- Постараемся разобраться в этом. Возвратились на шоссе. Следы нарушителя здесь кончались - они смешались со многими другими.

- Куда же он все-таки делся? - размышлял генерал.

- На станцию Никитовка, - уверенно сказал Соколов, внимательно осмотрев многочисленные следы на дороге.

Полковник отвел генерала в сторону, и они о чем-то долго говорили. Русаков видел выражение удивления и недоверия, появившиеся на лице генерала, и услышал, как он произнес:

- Да… день воскресный, колхозники едут в Краснотал на базар, любой может подвести человека до города…

Генерал дал своему заместителю какие-то инструкции, и тотчас машина с ним ушла к городу.

Бондаренко и Соколов направились в Никитовку. Теперь Русаков уже ничего не понимал: вражеский парашютист определенно направился к станции Никитовка, так почему же приказано искать его в Краснотале?

Справа промчался скорый поезд, тот самый, с которым Русаков с Соколовым должны были выехать в Москву. По утренней заре слышимость была великолепная - где-то впереди, за скрывающими горизонт невысокими холмами, лязгнули буфера, и поезд остановился.

- Неужели ему удастся удрать? - с досадой произнес Соколов.

- Не думаю, - ответил Бондаренко. - Я послал туда толковых ребят.

Шофера торопить не приходилось - он выжимал из мотора все, что мог.

Но вот опять лязгнули буфера… Недолго в Никитовке стоят скорые поезда. Русаков слышал, как сидевшие позади него Бондаренко и Соколов со сдержанным возбуждением переговаривались.

Вот и Никитовка… Их встретил начальник оперативной группы.

- Вы не обнаружили здесь человека с рюкзаком? - спросил его Бондаренко.

- Так точно, товарищ генерал, обнаружил.

- Он уехал с прошедшим поездом?

- Нет, он здесь.

- Пытался ли он уехать?

- Да.

- Купил ли он билет?

- Нет, к кассе он не подходил.

- Стало быть, решил ехать на чаевых… Та-ак… И почему же он все-таки не сел в поезд?

- Заметил, что мы следим за ним, товарищ генерал.

- Где же он сейчас и что делает?

- На этот вопрос, наверное, могу ответить я, - вмешался полковник Соколов. - Сейчас он… - полковник осмотрелся, - сидит вон там, в помещении буфета, и пишет.

- Так точно, товарищ генерал, сидит и что-то пишет, - с нескрываемым удивлением подтвердил начальник опергруппы.

- Разрешите, товарищ генерал? - обратился Соколов.

- Действуйте, - согласился Бондаренко.

- Капитан Русаков, идемте, - приказал полковник. Они вошли в просторное помещение буфета. В нем никого не было, лишь в дальнем углу, за столом, сидел какой-то человек и писал.

Повинуясь взгляду полковника, Русаков направился к незнакомцу.

- Гражданин, предъявите ваши документы.

Незнакомец не выказал никаких признаков испуга или удивления.

- Сию минуту… - произнес он, бросив на Русакова мимолетный взгляд и ставя свою подпись на листке блокнота. Вслед затем он встал и, вынув из кармана паспорт, протянул его капитану.

- Струнников Петр Петрович, - прочитал Русаков.

Перед Русаковым стоял плотный, выше среднего роста мужчина. На нем были ситцевая рубаха-косоворотка, легкий парусиновый пиджак и такой же, только давней носки, картуз, простые яловые сапоги, сбитые и сильно покрытые грязью и пылью. С этим нарядом резко контрастировала откормленная и холеная физиономия его обладателя.

Русаков встретился с тяжелым взглядом Струнникова: его веки, по-видимому в силу какой-то болезни низко нависшие над глазами, дрожали. Русаков отлично понял - враг все еще надеялся, что ему удастся уйти.

- Я должен задержать и обыскать вас, - сказал капитан и сделал знак сопровождавшим его солдатам.

- Это совершенно излишне, - правое веко незнакомца запрыгало и почти наполовину закрыло глаз. - Я сам намерен был обратиться к властям, да, как видите, - не успел. - И человек протянул Русакову вырванный из блокнота исписанный листок. - Сдаю вам и все снаряжение, с которым я прибыл. - Он ткнул рукой в стоявший рядом со столом большой рюкзак, за который уже взялись солдаты.

- Обыскать, - приказал капитан.

На листке блокнота было написано:

«Советским властям

Заявление

Настоящим имею заявить, что я нелегально прибыл в Советский Союз не как враг. Во время войны я попал в плен к гитлеровцам, позднее был немцами передан американской военной администрации в Западной Германии. На предложение американской разведки перебросить меня на территорию СССР, чтобы затем выполнять антисоветские задания, я согласился исключительно с целью таким путем вырваться из рук врагов моей родины и вернуться домой, к семье.

П. Струнников».

При обыске у парашютиста изъяли два пистолета, патроны к ним, приемопередаточную радиостанцию, шифр, код, фотоаппарат, набор фальшивых печатей и бланков советских учреждений и семьдесят тысяч рублей…

Задержанного отправили в Краснотал, куда еще раньше уехал генерал Бондаренко.

В Краснотале Струнникова немедленно допросили. Когда допрос приближался уже к концу, полковник Соколов, с разрешения генерала, задал задержанному несколько вопросов.

- Вы подтверждаете свои показания о цели, с которой появились на территории Советского Союза? - спросил он Струнникова.

- Конечно, - в голосе арестованного послышалась обида.

Соколов продолжал задавать вопросы:

- Где вы приземлились?

- На поляне, на Вороньем острове. Вы, наверное, знаете.

- Подумайте лучше, вспомните, где вы приземлились с вашим парашютом? - Соколов подошел к Струнникову и с нескрываемой насмешкой в упор посмотрел на него.

Тот сделал вид, что ему непонятна настойчивость полковника. Но, по-видимому, он был единственным среди присутствовавших, кому вопрос Соколова был понятен. Русаков хорошо знал своего начальника и теперь видел, что тот доволен тем, что какие-то его предположения подтвердились и что врагу не удалось провести его.

- Повторяю - я приземлился на поляне, - бесстрастно сказал Струнников.

- Допустим… Что же вы сделали потом?

- Собрал свой парашют и спрятал его под кучей валежника.

- Зачем?

Казалось, этот вопрос никогда не приходил Струнникову в голову, и Русаков снова увидел, как у него дрогнули веки: нервы сдавали.

- Очевидно, я сделал это бессознательно, - подумав, ответил Струнников.

- Допустим. Но вы уверены, что под валежником спрятали именно свой парашют?

Струнников тревожно посмотрел на полковника.

- Я был сброшен один, - ответил он наконец. - И вы это знаете.

- Допустим… Тогда, может быть, вы объясните нам, зачем вы подходили к дубу, находящемуся на некотором расстоянии от места вашего приземления?